Сейчас преподобный сердечно пожимает мужчине руку.
– Нечасто тебя тут вижу, Триг. Должно быть, ты живёшь где-то за городом.
Триг на самом деле не живёт за городом, но не говорит об этом. У него есть причины ходить на собрания вне города, где меньше шансов быть узнанным, но сегодня – экстренный случай.
Прийти на собрание или выпить – вот выбор. А после первой рюмки выбора уже не останется. Он знает это на собственном опыте.
Майк кладёт руку мужчине на плечо.
– В своём выступлении, Триг, ты показался расстроенным.
Триг – прозвище с детства. Именно так он представляет себя в начале собраний. Даже на встречах АА или АН за пределами города он почти никогда не говорит ничего, кроме этой начальной фразы. На собраниях в формате «передай микрофон» он чаще всего говорит:
– Сегодня я просто хочу послушать.
Но сегодня днём он поднял руку.
– Я Триг, и я алкоголик.
– Привет, Триг, – откликнулась группа. Они были в подвале, а не в церкви, но перекличка, как на пробуждении духа, сохранялась. Круг Трезвости – это, по сути, Церковь Разбитых и Сгоревших.
– Я просто хочу сказать, что сегодня я сильно потрясён. Не хочу вдаваться в подробности, но должен был этим поделиться. Это всё, что у меня есть.
Послышались тихие слова: «Спасибо, Триг, Держись, Приходи ещё».
Теперь Триг говорит преподобному, что расстроен потому, что узнал – умер кто-то из тех, кого он знал. Пастор просит рассказать больше – на самом деле, начинает допрашивать, – но всё, что Триг соглашается рассказать, это то, что человек, о котором он скорбит, умер в тюрьме.
– Я помолюсь за него, – говорит преподобный.
– Спасибо, Майк.
Триг разворачивается, но идёт не в сторону «Флейма» – он проходит три квартала и поднимается по ступеням в городскую библиотеку. Ему нужно посидеть и подумать о человеке, который умер в субботу. Которого убили в субботу. Которого пырнули ножом в субботу, в тюремном душе. Он находит свободный стул в читальном зале периодики и берёт местную газету – просто чтобы держать что-то в руках. Открывает на четвёртой полосе: заметка о потерянной собаке, которую нашёл Джером Робинсон из агентства «Найдём и сохраним». На фотографии – улыбающийся, симпатичный молодой чернокожий мужчина, придерживающий за шею какую-то крупную собаку, может, лабрадора. Заголовок одной строкой: «НАЙДЕНА!»
Триг смотрит сквозь газету, погружённый в мысли.
Его настоящее имя было в этой же газете три года назад, но никто не связал того человека с тем, кто теперь ходит на собрания за пределами города. С какой стати? Даже если бы тогда опубликовали фотографию (а её не было), в том человеке трудно было бы узнать его. У того была слегка поседевшая борода и он носил контактные линзы.
Эта версия – чисто выбрит, носит очки и выглядит моложе (отказ от алкоголя делает своё дело). Ему нравится мысль о том, что он стал другим. Но это также тяготит его. В этом и заключается парадокс, с которым он живёт. Это – и мысли об отце, которые навещают его всё чаще в последнее время.
«Забудь, – думает он. – Отпусти».
Это происходит 24 марта. Забвение длится всего тринадцать дней.
6 апреля Триг снова сидит на том же стуле в читальном зале периодики, уставившись в главную статью воскресного выпуска. Заголовок не просто говорит – он кричит:
«БАКАЙСКИЙ БРЭНДОН: УБИТЫЙ ЗАКЛЮЧЁННЫЙ МОГ БЫТЬ НЕВИНОВЕН!»
Триг прочитал статью и уже трижды прослушал подкаст Брэндона. Именно этот самопровозглашённый «бандит эфира» раскопал всю историю, и, по его словам, никакого «мог быть» тут нет – заключённый был невиновен. Правда ли это? Триг считает, что правда, учитывая источник.
«То, о чём ты думаешь, – безумие», – говорит он себе. И это правда. «Если ты сделаешь это – пути назад не будет», – говорит он себе. И это тоже правда. «Если начнёшь, придётся идти до конца», – говорит он себе. И это – самая настоящая правда.
Мантра его отца: нужно дожимать до горького конца. Не дрогнуть. Не отвернуться.
А… каково это будет? Каково это – делать такие вещи?
Ему нужно ещё подумать. Не только чтобы прояснить, на что он решается, но и чтобы поставить между тем, что он узнал от Бакайского Брэндона (а также из этой статьи), и поступками – ужасами – которые он, возможно, совершит, временной буфер, чтобы никто не связал одно с другим. Он вспоминает заголовок статьи о молодом человеке, который нашёл украденную собаку. Он был предельно прост: «НАЙДЕНА!»