– Без сдачи.
– Ах! Мне подходит. Игра в разгаре?
– И да, и нет. Ты всё ещё ходишь на собрания?
– Три раза в неделю. Иногда четыре. Дом Хоган отпускает меня, если собрание днём.
– Он владеет этим баром?
– Да, именно так.
– И мистер Хоган ценит твою осведомлённость.
– Не знаю насчёт этого, но он ценит, что я всегда прихожу трезвым и в порядке. Почему спрашиваешь?
Она коротко объясняет, что ей нужно, прерываясь на то, что Джон обслуживает других посетителей. Одного клиента он прерывает – тот коротко спорит, но уходит из «Хэппи» с подавленным видом. К тому моменту, когда Холли заканчивает, она уже на второй «Диет-Коле» и понимает, что ей придётся зайти в дамскую комнату, прежде чем уйти. Она отказывается называть её «женской», как и называть своё бельё «трусиками». Маленькие девочки носят трусики, а её детские годы давно прошли. Холли полностью согласна с Кейт Маккей по поводу того, что Кейт называет «рекламно-обусловленным инфантилизмом женщин».
Когда она заканчивает вкратце вводить Джона в курс дела, говорит:
– Если это как-то противоречит твоей клятве анонимности, или как там это называется…
– Нет. Если бы кто-то на встрече признался мне в убийстве, и я бы ему поверил, я бы помчался в ближайший полицейский участок и всё там выложил. Думаю, любой старожил так бы поступил.
– А ты считаешь себя старожилом?
Джон смеётся.
– Ни в коем случае. Мнения разнятся, но большинство зависимых считают, что нужно иметь двадцать лет стажа, чтобы считаться старожилом. До этого мне далеко, но в следующем месяце будет семь лет с тех пор, как я в последний раз нюхал.
– Поздравляю. А работать здесь тебя не напрягает? Говорят ведь: если слишком долго сидишь в парикмахерской, в итоге тебя постригут.
– Ещё говорят, что в бордель не ходят слушать пианиста. Только здесь я и есть пианист. Если понимаешь, о чём я.
Холли как бы понимает.
– И вообще, я никогда не был фанатом алкоголя. Верил, что с коксом всё лучше. Пока не перестало быть лучше.
Джон идёт к бару, наливает виски, возвращается.
– Если подытожить, ты хочешь, чтобы я присматривал за кем-то, кто зол из-за того, что Алана Даффри подставили за преступление, которого он не совершал, а потом его убили, да?
– Верно.
– Ты почти уверена, что этот кто-то… кто? Убивает невинных, чтобы подставить виновных?
– В сущности, да.
– Это ужасно.
– Да.
– Этот парень уже убил одного невинного?
– Да.
– Ты в этом уверена?
– Да.
– Почему?
– Не могу сказать.
– Полиция что-то скрывает?
Холли не отвечает, и это уже ответ.
– Ты думаешь, что этот парень ходит на собрания, потому что называет себя Биллом Уилсоном?
– Да. И человек, который называет себя Биллом Уилсоном, или Биллом У. может очень выделяться.
– Может, но надо помнить, что в этом городе каждую неделю проходят три десятка собраний АН. Добавь пригороды и районы за городом, плюс АА – и получится около сотни. Это как искать иголку в стоге сена. Кроме того, Билл Уилсон наверняка псевдоним.
– Точно.
– Даже если нет, в программе иногда используют прозвища. Я знаю парня по имени Уиллард, который зовёт себя Телескоп. Другой называет себя Смуси. Женщина называет себя Ариэль Русалка. Понимаешь идею? А у тебя какое отношение к этому?
– Никакого. Это дело полиции. Просто мне стало… интересно. – Вот она моя Холли, ты просто ещё одна зависимая. Не обижайся, большинство людей так или иначе «на своей лошадке».
– Философия до пяти даёт мне головную боль, – говорит она.
Джон смеётся.
– Попробую, потому что теперь и я заинтригован. Если кто и знает, так это преподобный Майк, он же Препод, он же «Большая Книга».
– Кто это?
– Немного заноза в заднице. Препод потерял свою церковь, потому что был зависим от Оксикодона, но, должно быть, получил какую-то пенсию, потому что теперь его работа – ходить на собрания по всему городу: от Шугар Хайтс до Лоутауна, а ещё Апсала, Тэппервилл и Апривер. Но, Холли… я бы сказал, шансы где-то между очень малыми и почти нулевыми.
– Может, чуть выше. Люди на этих собраниях говорят всякое, правда? Разве вы не говорите там: «честность во всём»?
– Говорят, и большинство действительно честны. Но, Хол… если молчать – это не ложь.
Холли думает, что этот парень, возможно, не умеет молчать, вспоминая его записку. Не говоря уже о его псевдониме. Она считает, что этот человек видит себя мстительным ангелом с огненным мечом, и такие люди не могут удержаться от выстрелов – это снимает напряжение.