Холли кивает:
– Мне оно очень нравится.
– Бетти тоже говорила, что хочет. Холли… она хочет положить это на музыку и записать!
Холли некоторое время просто смотрит на неё, рот приоткрыт. Потом начинает смеяться и хлопать в ладоши.
– Вот почему она и хотела встретиться с тобой!
Барбара выглядит немного расстроенной.
– Ты правда так думаешь?
– Нет, я имею в виду, потому что ты – это ты, Барбара. Твои стихи – часть тебя, и они такие классные.
– В общем, мы идём на шоу в Минго как гости Бетти, и я могу приходить на репетиции в любое время. Она сказала, что моя подруга может пойти со мной, и это – ты.
– Здорово, я бы с радостью, – отвечает Холли, даже не подозревая, что в ближайшее время её не будет в Бакай-Сити и даже в штате. – Так расскажи, что ты написала в её книге?
Барбара выглядит поражённой.
– Не помню. Я была так взволнована.
И тут Барбара расплакалась.
На следующее утро Иззи сидит на скамейке под мягким утренним солнцем возле Кортхаус-сквер. Она пьёт латте из Старбаксa в полуквартале от Фёрст-стрит. Рядом с ней на скамейке – ещё один латте. На стаканчике написано Роксанн, без буквы «а», но бариста ведь не обязаны знать все имена, правда?
Солнце приятно греет ей лицо. Иззи кажется, что она могла бы сидеть тут и пить кофе весь день. Но вот подходит её цель – хорошо одетая женщина в сером костюме. Она идёт к скамейке с сумочкой на плече, её взгляд твёрдо устремлён туда, куда надо – в Старбакс. Иззи следила за кофейным ритуалом Роксанны два утра подряд, но не подходила. Сегодня, пока начальник дамы надолго уехал в Цинциннати, она решается.
Ну, может, не так хищно. Просто поднимает стакан и говорит:
– Кажется, это ваш кофе, Роксанна.
Роксанна Мейсон останавливается и с настороженностью смотрит на Иззи. Потом – на стакан.
– Это не мой, – отвечает она.
– Да, это так. Я купила его для вас. Меня зовут Изабель Джейнс, я детектив из полиции округа Бакай. Мне хотелось бы с вами поговорить.
– О чём?
– О некоторых непристойных журналах. Типа «Малыши», «Гордость и радость дяди Билла», «Сказка на ночь». Вот такие журналы.
Лицо Роксанны, изначально холодное, теперь совсем застыло.
– Это судебное дело. Старое дело. Пей кофе сама. – Она делает шаг в сторону Старбакса.
Иззи говорит более жёстко:
– Вы можете поговорить со мной здесь, на солнышке, или в душном допросном кабинете в участке, мисс Мэйсон. Ваш выбор.
Отчасти она уже знает всё, что нужно – по тому, как застыло лицо Роксанны.
Роксанна останавливается, словно играя в «Статуи», затем медленно возвращается к скамейке и садится. Иззи протягивает кофе. Роксанна отмахивается, как будто чашка отравлена, и Иззи ставит её между ними.
– Откуда мне знать, что вы не журналистка, прикидывающаяся полицейским?
Иззи достаёт удостоверение из заднего кармана и швыряет его на колени Роксанны. Та смотрит на фото, затем отворачивается с детским надувшимся выражением: «Если я не вижу тебя, значит тебя нет».
– Вы работаете на Дугласа Аллена, верно?
– Я работаю на всех помощников окружного прокурора, – отвечает Роксанна. Потом, всё ещё не глядя на Иззи, резко заявляет: – Я не понимаю, почему вы всё время копаетесь в деле Даффри. Если этот человек говорил правду, это трагическая ошибка правосудия. Такое случается. Это печально, но так бывает. Если хотите кого-то винить – вините присяжных или судью, который их инструктировал.
Роксанна – ассистент шести помощников окружного прокурора в округе Бакай – не знает, что троих людей уже убили, у них на руках были имена присяжных по делу Даффри. Пока полиция держит это в секрете, но рано или поздно кто-то проболтается, и тогда газеты набросятся на это, как мухи на дерьмо (Иззи думает о блоге и подкасте Бакайского Брэндона).
– Скажем так, возникли некоторые вопросы.
– Лучше спросите Кэри Толливера, – отвечает Роксанна. – Именно он подставил Даффри, и сделал это отлично.
«Или, возможно, ему помогал амбициозный помощник окружного прокурора», – думает Иззи. Тот, кто хотел бы занять высокую должность, которую сейчас занимает Альберт Тантлефф. Амбициозный помощник окружного прокурора, которому свалили на голову резонансное дело, и он не хотел, чтобы его отменили.
– Кэри Толливер с утра в коме и вряд ли сможет отвечать на вопросы, – сказала Иззи. – Жалко, потому что он мог бы рассказать то, что я сейчас пытаюсь выяснить.
Но – как отметил Том Атта – они не знали, какие именно вопросы задавать, а Толливер, наполовину под морфином, не подумал об этом. «Или, может, он считал, что мы и так всё знаем», – подумала Иззи.