Он понимает, что даже немного ждёт этого момента. Ну и что, если это то же чувство, с каким он раньше ждал следующую дозу алкоголя?
Иззи никогда не имела дела с помощником окружного прокурора Дугом Алленом, а вот Том – да.
– Этот тип – крендель, – высказывает он мнение, пока они идут по коридору к кабинету Аллена.
Аллен – высокий, сутулый мужчина, отращивающий эспаньолку, которая совсем не идёт его худому, бледному лицу. У него нет секретаря или помощника – он сам открывает им дверь. Его стол педантично чист: на нём только компьютер да фотография жены и двух маленьких дочек в рамке. На стене – диплом и снимок, на котором Аллен обнимается с сенатором Джей Ди Вэнсом.
Том Атта берёт инициативу в свои руки: сначала показывает Аллену письмо от Билла Уилсона, затем кратко излагает ход дела на данный момент.
Когда Том пересказывает момент, в котором Толливер утверждает, что написал письмо с признанием («Адресовано вам, мистер Аллен»), по бледным щекам Аллена начинает подниматься румянец – от линии челюсти до самых висков. Иззи никогда раньше не видела, чтобы мужчина так краснел, и находит это зрелище завораживающим. Он ей кого-то напоминает, но пока она не может вспомнить, кого именно.
– Он солгал. Никакого письма не было, – говорит Аллен. – Я сказал об этом тому нелепому типу, Бакайскому Брэндону, когда он запросил комментарий. – Он наклоняется вперёд на своём кресле, руки сжаты так сильно, что побелели костяшки. – Вы только сейчас сообщаете мне об этом? После трёх убийств, связанных с делом Даффри?
– Сначала мы не связали имена, найденные у жертв, с присяжными по делу Даффри, – говорит Том. – Эти имена держались в секрете, как и в процессе Трампа, и на суде над Гислейн Максвелл.
– Но когда вы всё же связали? – Аллен качает головой с отвращением. – Господи, да что вы за детективы такие?
«А вы-то что за прокурор?» – думает Иззи.
Том отвечает:
– Мы не пришли к вам сразу по двум причинам, мистер Аллен. Первая и самая важная – из этой прокуратуры всё утекает, как из решета. Информация входит – и тут же выходит наружу.
– Я возмущён!
– Дело Родни и Эмили Харрис – отличный пример, – говорит Том. – Стоило вашему офису получить информацию, как она стала доступна всем, начиная с вашего дружка Бакайского Брэндона. – Это было не моё дело, и он мне не дружок!
– А как насчёт порножурналов, найденных в подвале Алана Даффри? Это было ваше дело, и до суда всё это всплыло в газетах и в интернете.
– Понятия не имею, кто это слил. А если бы знал, этот человек уже бы искал другую работу.
И тут Иззи вдруг понимает, кого ей напоминает Аллен: Алана Рикмана, который играл главного злодея в «Крепком орешке». Она не может вспомнить имя персонажа, хотя уверена – Холли бы точно вспомнила.
Том продолжает:
– Сейчас это не вопрос для окружной прокуратуры, мистер Аллен. Пока мы не произвели арест, это исключительно дело полиции. Остальные присяжные не были уведомлены, потому что мы не считаем, что они в личной опасности. Иззи добавляет:
– Этот псих убивает не присяжных, он убивает людей от их имени. Его жертвы…
– Подставные лица. Я это понимаю, детектив Джейнс. Я не идиот.
– Согласно письму Уилсона, – говорит Иззи, – он собирается убить тринадцать невиновных и – или включая, это не совсем ясно, возможно, намеренно – одного виновного. Судья Уиттерсон может быть тем, кого он считает виновным, но, скорее...
– Толливер, – перебивает Аллен. – Человек, который его подставил. – Он разводит руками, как бы говоря: «Вот, я только что раскрыл ваше дело».
– Кэри Толливер умер сегодня утром в больнице Кинера, – говорит Том. – Что касается виновного, мы думаем, что следующей целью можете быть вы.
– Почему? – спрашивает Аллен, но в его глазах читается: он знает, почему.
Всё из-за того самого письма (предполагаемого письма).
Но Иззи уводит разговор в другую сторону:
– На тех брошюрах с детской порнографией не было отпечатков Даффри, верно?
Аллен не отвечает, но Иззи по выражению его лица понимает: никто и не говорил, что были.
– Они были на пластиковых пакетах от комиксов, которые Толливер забрал обратно после того, как Даффри их потрогал. Но вы заставили присяжных поверить, что отпечатки были на самих брошюрах.
В глазах заместителя окружного прокурора Аллена появляется краткая паника, пока он прикидывает последствия – и кому они могут рассказать. Потом он берёт себя в руки: