Открываю дверцу авто и наклоняюсь за девчонкой.
Она лежит свернувшись клубочком. Все грязная, в мокрой одежде. Трясется, постукивает зубками и постанывает.
— Ничего-ничего, — стараясь вложить в свой суровый голос немного ласки говорю я, — скоро врач приедет. Поставит тебя на ноги.
Из-под полуприкрытых век поблескивают глаза, но вряд ли она что-то понимает.
Легко поднимаю ее на руки. Пушинка.
— Давай за врачом. Отвезешь, привезешь.
— Понял, босс. Я мигом.
Не ответив, я направляюсь со своей ношей к дому.
Девочка в моих руках напрягается и… вдруг перестает трястись и льнет ко мне. Доверительно прижимается к груди.
Удивленно замечаю, как мое сердце начинает биться немного быстрее.
Глава 9
Демид
Входим в дом. Ну как входим: я вхожу и вношу ее.
Она доверчиво прижимается ко мне. Инстинктивно что ли — видно, что в себя не пришла еще.
Загорается свет.
Полы уже слегка прогреты — люблю ощущение тепла. В этом плане умный дом — просто незаменимая штука. Для меня домашний микроклимат — важная составляющая комфорта, и эта умная штуковина прекрасно справляется с поддержанием нужного порядка.
Скидываю обувь. По ступням тут же разливается приятное тепло.
Одежда девушка вся промокла насквозь. Неудивительно, что ее трясет — на улице совсем не лето.
Вспоминаю нашу встречу. Сидим с Лехой в машине и тут подбегают эти клоуны и выволакивают из-под моей машины девушку. Помню, там лужа была огроменная.
Значит в ней ты и лежала?
Смотрю на нее сверху вниз. Лицо кажется знакомым. Чем-то едва уловимым. Не могу вспомнить.
Может проще будет когда умоется.
Не могу не улыбнуться.
А поступок ее заслуживает уважения — билась она отважно и до конца. Использовала любую возможность. Боец.
Крупная дрожь сотрясает ее тело, и я прижимаю ее крепче.
Сердечко у нее колотится, как бешенное. Вот-вот выпрыгнет!
Мои объятия успокаивают ее, но ненадолго. Только успеваю войти в кухню-гостиную, как ее вновь начинает трясти.
Может ей коньячку маленько? Это ж вроде согревает.
Осторожно опускаю ее на диван и накрываю пушистым пледом. По дороге к бару убавляю на панели яркость освещения — комната погружается в таинственный полумрак.
Достаю едва початую бутылку Хенесси. Янтарная жидкость льется в бокал как расплавленное червонное золото.
Тут же поднимается насыщенный коньячный аромат.
Сам делаю первый глоток. Коньяк сначала обжигает, и тут же обволакивает выразительным вкусом. Смакую напиток. Делаю еще один глоток.
Неплохой коньяк. Неплохой.
Возвращаюсь к девушке.
Скукожилась бедняжка, просто скрючилась под пледом. Укрытая, она кажется еще меньше.
Приподнимаю ее голову. Дрожит вроде меньше, но кому и когда повредил глоток хорошего коньяка?
Веки чуть приоткрываются. В глазах — проблеск мысли. Неужели пришла в себя?
Это усилие отбирает у нее большую часть сил, и она вновь закрывает глаза. Посиневшие бледные веки пронизывает тоненькая венка. Ее лицо словно выточено из мрамора.
Только в потеках грязи и крови… Умыть ее надо бы, но пусть сначала Валерьич посмотрит и даст добро. А то мало ли — что-то у нее там сломано…
Ее голова покоится на моей ладони. Чуть запрокидываю ее и осторожненько вливаю немного коньяка.
Девушка жадно делает один глоток, тут же второй и видимо собирается сделать и третий, как вдруг давится и кашляет.
Глаза резко открываются. В них безумие и ужас.
— Тш-ш-ш-ш, — успокаиваю ее я. — Это коньяк. Сейчас тебе станет легче.
Она фокусирует взгляд на моем лице. Смотрит полсекунды, а потом кивает закрыв глаза.
И снова проваливается в сон. Или забытье. Не знаю, что там у нее.
Переодеваюсь пока дожидаюсь Валерьича. Леха мигом его домчит, но подождать все равно придется.
Коньяк явно идет девчонке на пользу — клацать зубами перестает, а это уже хорошо.
Успеваю немного разгрести рабочую почту, как телефонный звонок отвлекает меня.
Через минуту в дом входит Валерьич. В руках у него аккуратный чемоданчик, и он сам весь такой аккуратненький: невысокого роста, одет чистенько, хитро поблескивают стекла круглых очков.
Тепло приветствую его. Этот парень меня ни разу не подводил. Он, можно сказать, свой.
— Что случилось Демид Александрович? Где пострадавшая?
Киваю в сторону дивана.
Без лишних предисловий Валерьич приступает к осмотру.
— Можно попросить дать больше света.
Прибавляю.
Врач умело осматривает девушку: ощупывает ловкими пальцами лицо, что-то там слушает… Я возвращаюсь к своим делам. Что толку мне смотреть если в этом я не профессионал?