Лаура снова пожала плечами и поджала губы. Ничего такого.
Я был поражён. Нет, тут никак не могло быть «ничего такого» или «так сделает любой». Я не знал никого, даже путём пяти рукопожатий, кто поступил бы так же.
Несколько секунд, если не минут, я продолжал молча смотреть на девушку, которая успела отвести взгляд и снова увлечься телефоном.
- А почему тут ты, а никакой-то другой доброволец или сотрудник вашего фонда? Волонтёр?
- У каждого свои обязанности, а я могу выполнять свою работу и тут, - Лаура немного приподняла руку с телефоном и кивнула на него, - тем более это место недалеко от дома, я могу помочь.
Ух ты. У меня не хватало слов, чтобы описать чувства. Это было похоже на тепло, которое заполняло изнутри. Благодарность и тепло от осознания, что кто-то действительно занимается чем-то подобным в таких масштабах. Ищет способы помощи людям, отдаёт всего себя.
Я достал из бумажника ещё один полтинник, подумал и достал второй. Опустил их в банку для пожертвований.
- Можно вопрос?
Я улыбнулся, хотя и начинал нервничать.
Лаура внимательно следила взглядом за моими действиями, а потом перевела взгляд на меня. Прямой, открытый, но немного настороженный.
- Попробуй.
Мне было боязно спрашивать. Снова подходил к той теме, от которой все сбегали, и которая никак не хотела меня отпускать. Я вспомнил свои домыслы, которые появились позавчера, когда просматривал сайт Дома реабилитации.
- Почему ты стала этим заниматься?
Так же, как я не торопился с вопросом, Лаура не торопилась с ответом. Она внимательно всматривалась в меня и явно размышляла стоит ли ответить и что ответить. Я буквально слышал эту дилемму у неё в голове. Мне это было знакомо.
Наконец-то она мягко прикрыла глаза, тихонько улыбнулась и качнула головой. Совсем слегка.
- Потому что это моя жизнь.
Ее голос стал ещё тише, я буквально еле расслышал слова. Даже дыхание слышалось громче, чем фраза девушки, но я все равно услышал.
Так же медленно, Лаура открыла глаза, возобновляя зрительный контакт.
Я закивал головой, словно мне все стало понятно. Но единственное, что я точно понял - она не хотела говорить на эту тему. Или ещё не была готова говорить об этом со мной. В любом случае я понял, что не стоит настаивать и копать глубже. Это была рана и не ясно насколько зажившая.
- А это твой полтинник? - Лаура медленно перевела глаза в сторону баночки для пожертвований, где лежало три бумажных купюры в окружении мелочи. - Тут не самое прибыльное место для пожертвований, а ты, можно сказать, самый состоятельный посетитель этой бензоколонки.
Вместо ответа я улыбнулся как-то извиняюще.
- Спасибо, что помогаешь. - Спокойно произнесла Лаура, будто прочитав мои мысли о неуверенности, хорошо поступил или нет. Может быть, тут опасно оставлять столько наличных в прозрачной баночке.
Я снова лишь кивнул.
- Ну, а чем ты занимаешься?
- Я?…
Да, эта тема помогла мне переключиться, заставляя мысли думать о другом, о том, что я не должен никому рассказывать про себя и выдавать своё местонахождение. Но ведь Лаура и так знала, кто я.
- Ты не знаешь? - Я громко усмехнулся.
- Нет, - она вновь опустила внутренние уголки бровей на несколько секунд. - Откуда мне знать?
Действительно, откуда. Я хохотнул ещё громче и постарался сгладить свой смех широкой улыбкой и мягким взглядом. Кажется, Лаура не обиделась, и она действительно не знала, кто я. Это было для меня поразительно, при том, что я был самим собой и при всей необходимой скрытности не скрывал себя. Девушка передо мной не знала ничего о моей жизни, и я мог придумать любую историю, сохранить своё инкогнито, но я не хотел ей врать. Мне нужно было скрыть правду, которую так сильно хотел рассказать. Она поделилась со мной частичкой своей жизни, и я считал необходимым отплатить тем же.
- Так что? - Девушка слабо улыбнулась.
Хотя… хотя даже если бы Лаура ничего мне не рассказала, я бы не хотел прятаться перед ней.
- Я занимаюсь искусством. Чем же ещё заниматься в ЛА. - Я широко улыбнулся и пожал плечами, как и она недавно, мол, «ничего такого».
- А я-то думала, ты сбежал из цирка.
Давно я так искренне не смеялся. Не до слез из глаз и боли в животе, а как-то по-легкому и по-особенному приятно - чистая радость.
Лаура тоже смеялась, но в отличие от меня ее выражение лица не сильно изменилось, лишь улыбка задержалась дольше обычного и прищурились глаза. Смех был слышен в ее голосе, и я закрыл глаза, чтобы подольше насладиться этим звуком. Он уже стих, но слишком ясно звучал в моей голове. Мелодичный, будто бархатный, такой уютный, обволакивающий. Я буквально мог представить, как касаюсь кожей чуть тёплой, немного шершавой поверхности полевого цветка, нагретого лучами солнца. Такого нежного, хрупкого и душевного. Как шмель жужжит в его сердцевине и рядом травинка цепляется за соседнюю, подгоняемая легким ветерком.