– Хм, сделано, – кивнула головой Принцесса. – Что дальше?
– Хочу быть здоровым и сильным.
– Хм… И это — сделано, – сказала Принцесса чуть погодя, – Правда, пришлось повозиться.
Володя с недоверием осмотрел свои руки и заглянул за шиворот пижамы. И действительно, следы болячек исчезли, правда не так бесследно, как то ему привиделось в больнице Казначея. Ясности в уме и взоре тоже не прибавилось. Напротив — у Володи закружилась голова и он со вздохом опустился на облако. Его захватило странное, двоякое чувство слабости и облегчения. Так, должно быть, чувствуешь себя, когда окончательно поборол страшный недуг, но ещё не в полной мере восстановил свои силы.
Хотелось просто отлежаться. Отоспаться. Окрепнуть. С каждой секундой чувствовать, как силы возвращаются в тело, как розовеет кожа, как кровь вновь бежит по венам, оживляя и пробуждая от вечного сна.
Это было прекрасно. Мальчик растянулся в бесплотной облачной субстанции. Она обвивала его, укачивала, несла по вселенской спирали куда-то далеко-далеко. Но Принцесса оставалась рядом. Склонившись над названным сыном, она нежно гладила его по голове.
– Чего ты хочешь теперь? – вкрадчиво спросила она.
Больше всего на свете Володя хотел теперь остаться. Но понимал, что это сон, что всё это — лишь его фантазии, но никогда ещё он так яростно не хотел убежать в них навсегда. Здесь и вправду всё было возможно, без ограничений, без глупых условий и правил.
Но что-то необъяснимо тянуло его назад, в реальный мир. Будто кто-то звал его вернуться. И Володя не мог заглушить этот зов или отвернуться от него.
Поэтому, тяжело вздохнув, он сказал:
– Я хочу вернуться назад.
Принцесса ответила:
– Я понимаю твои чувства. Знаю, что ты думаешь. Но поверь, пройдёт время и этот дивный мир, который ты так не хочешь покидать, воцарится наяву. Ты сделаешь всё, чтобы это случилось. Я знаю это, родной. Я верю в тебя.
– Хорошо, – согласился Володя и даже смог улыбнуться, – Но у меня есть еще желание.
– Сколько угодно, дружок…
– Ты пойдёшь со мной?
Принцесса расплылась в улыбке.
– Я уже думала, ты и не спросишь! Конечно пойду, родной. Я уже там, жду тебя в нашем доме.
– Правда?
– Правда. Это было даже легче, чем вылечить тебя. Ступай и всё увидишь сам…
И с этими словами Принцесса взяла малыша на руки. Легко, словно пушинку. И поднесла к краю облака, к центру спирали, где струился золотой солнечный поток. И мягко опустила Володю в этот тёплый слепящий свет.
Он перестал видеть что-либо, кроме этого золотистого марева. Его кружили миллиарды тончайших искр, невесомых пылинок и песчинок. Они подхватили его и понесли прочь, как волны большой ленивой реки уносят к океану парусник.
Володя чувствовал тепло, осязал свет. Он ощущал, как солнечный поток проходит сквозь него, под кожу, в кровь и органы. И как он весь наполняется этим светом, этим животворным теплом. Становится с ним единым целым.
И несётся куда-то, сквозь бесчисленные миры, с нарастающей и стремящейся к бесконечности скоростью. Полёт завораживал, силы распирали маленькое тело. Свет струился из каждой клетки. И вот Володя уже стал таким же скоплением бесчисленного множества слепящих точек. Он распадался и сливался вновь, пульсировал, перетекал, менял форму, но не терял скорости и продолжал свой непостижимый путь.
«Я с тобой» - ласково шептал кто-то рядом. Родной и так знакомый голос.
«Я с тобой» - шептал ему Свет. «Я с тобой» - напевала Вселенная.
И в следующий миг, на протяжении которого для простых смертных минула целая вечность, солнечный столб достиг земли. И разлился беспрепятственно и повсеместно, затопив, ослепив и обогрев всё вокруг.
«Я с тобой» - всё звучал и звучал ласковый голос.
12.2
- Я с тобой, - тихонько повторяла Светлана Викторовна, гладя спящего малыша по голове. Она сидела подле него с того самого момента, как его доставили сюда, вот уже который день. Лишь на несколько часов она уходила, чтобы забыться кратким сном, и затем вновь несла свой пост.
Стоял конец ноября. Давно отшумели последние дожди и опала самая стойкая листва. Зима, перепутав даты, уже мела по всей земле, сковав зеркальные озёра луж с жёлтыми корабликами-листьями и комья грязи на разбитых дорогах. Укрылись бархатным покрывалом рытвины и пучки одичалой ржи в полях. Ржавые трактора и брошенные комбайны оделись в богаты шубы и шапки. Деревья гнулись к земле под тяжестью белой кроны, что так внезапно наросла на голых замёрзших ветвях.