3.1
Двадцать пять лет промелькнули как день. К такому выводу пришёл Аркадий Карлович, глядя в треснувшее зеркало на низкорослого, плешивого и тучного субъекта в линялом белом халате. Года не те, и ум уже не тот. Где тот маститый специалист широкого профиля? Развалился вместе с Союзом нерушимым республик свободных. Нет, он уже не директор больницы, он заведующий складом просроченных запасов раствора бриллиантовой зелени. Прогресс оставил и его и вотчину позади планеты всей.
Но как же не хотелось с этим мириться. Как же не хотелось сдаваться. Он не может – после стольких лет добросовестного – и не очень – труда… Но Аркадий уже на пороге склероза. Руки не слушаются, глаза не видят. Осталась лишь былая хватка, талант заискивания перед вышестоящими чинами. Он мог ещё юлить и подыскивать ключи к нужным людям, находить дыры в бюджете, чтобы как-то держать всё на плаву. Подчинённые, опять же, пока что слушались и признавали его авторитет.
Старожилы больницы, проработавшие с Аркадием Карловичем как минимум лет десять-пятнадцать, давно уже усвоили все повадки и привычки своего начальника, а новые – не задерживались дольше года потому как, не смотря на всю свою безобидную наружность и достаточно мягкое обхождение с пациентами, Аркадий Карлович был человеком в известной степени чёрствым и жестоким. Эти до поры до времени маленькие изъяны иногда очень не вовремя заставляли главврача поступать не по совести, а из корыстных побуждений. Даже клятва Гиппократа была им неоднократно и неприкрыто попрана. И пусть случалось сие нечасто, но всё-таки задевало окружающих, в силу чего они отказывались работать под началом этого человека.
А Аркадий Карлович был именно человеком, и, как любому человеку, ему было свойственно ошибаться. С каждым годом всё чаще, но что тут поделать? Он и так старался, как мог. Одному чёрту было известно, каких усилий стоило Аркадию Карловичу ограждать вверенное ему учреждение от грозных проверок, сколько инстанций он обежал, выбивая бесплатный ремонт для помещений и оборудования. И не важно, что ремонтники завалили все сроки и не появлялись уже полгода — он всё же добился своего. Вот бы ещё одобрили бюджет на следующий год. И сошёлся бы отчёт по текущему году.
Нет, продолжаться вечно это определённо не могло. Нужно было идти ва-банк. Кинув поверх очков досадливый взгляд на своё отражение, Аркадий Карлович вернулся к столу.
Из раскрытой папки на него глядел анамнез Владимира Степнова, не то восьми, не то девяти лет. С четырёх лет — в детском доме. Родители неизвестны, сведений о болезнях нет, даже о ветрянке. Условия жизни приемлемые. Иммунитет слегка ослабленный, а впрочем это не самая главная проблема. Другое дело — малокровие. Частые скачки температуры и давления. Частые кровотечения из носа. Лихорадка. Ест только в обед. Зажрался, видать, на доп. питании-то. Поражения кожных покровов. Гнойный дерматит? Откуда бы ему взяться? Много рисует. А это кто сюда вписал? Вычеркнуть.
Аркадий крепко задумался. Дело было интересным и загадочным. И план назревал следующий — вызвать специалиста с «большой земли», в условиях строжайшей секретности. Запросить с ним же оборудование для экспресс-анализов. Если в крови ничего нет, то нужно покопаться в костном мозге. А что если это новая, еще не открытая болезнь? Это сколько можно всего сделать. Вытребовать средства и оборудования, провести исследования. Если всё выгорит, он будет выступать с лекциями, напишет научный труд. Имя Аркадия Карловича ещё прогремит на весь мир!
Главное, чтоб мальчонка дожил. Поэтому — усилить контроль и перевести его… В кардиологию? Или дерматологию? Пёс с ним, пусть лежит где лежит - рядом с психическими.
Пододвинув к себе старенький телефонный аппарат, Аркадий по памяти стал набирать номер управы, дабы заручиться поддержкой губернатора. Пухлые пальцы с трудом пролезали в дырочки телефонного диска, а в трубке что-то противно жужжало. Аркадий уже видел будущее в радужных красках: престижная премия, признание в высших кругах, карьерный рост и прочие блага. Он станет героем областного, если не всероссийского масштаба, столичный специалист будет залогом огласки и резонанса, а этот несчастный мальчишка – счастливым билетом в лучшую жизнь. На что только не пойдёшь от старости и отчаяния, верно?