Спала она ночью плохо. Завалившиеся в Тернополе соседи были нешумными, но их многочасовое перешептывание подводило ее к точке кипения до тех пор, пока пан Мыкола сам их не осадил, за что она была ему крайне признательна. И только и смотрела, как медленно меняются на телефоне цифры, показывающие время. Рыться в рюкзаке в поисках наушников Оля не стала — поздно. Отвоеванная тишина пробудила в ней совесть. Так и мучилась до самого утра, то ссорясь, то мирясь с Денисом, пока в тот момент, когда в очередном мареве, в которое она провалилась, вручала ему фарфорового пожарного на шарнирах, пан Мыкола не пихнул ее в спину:
— Вставай, сонько́, наша станция через полчаса.
Эта станция должна была стать началом той новой жизни, в которой Дэн, конечно, придет встречать ее на платформе. Если бы она ему дозвонилась, а не трусила, как последняя идиотка. Но вместе с тем Оля понимала, что врываться прямо сейчас — это неправильно. Не после женщины, отвечающей на его звонки. Наверное, ей можно, раз она так…
И все же стоя на ступеньках вагона и передавая вниз пану Мыколе свои пожитки — сумку за сумкой — да щурясь от утреннего солнышка, которое теперь уже начинало совсем не по-апрельски пригревать, Оля все равно улыбалась.
— И куда ты сейчас? — спросил ее неожиданный дорожный товарищ, когда она спустилась к нему на плитку перрона.
— Гостиницу какую-нибудь найду, вещи заброшу. И в часть спасательную. Может, вакансия есть.
— До пожарки неблизко топать. Такси возьми. А то со мной поехали, а? У меня турбаза прямо возле них.
— Не! Справлюсь!
— Ну как скажешь, ребенок. Если чего надо, спросишь про Мыколу Бачея, мы с моей Мирославой всегда поможем. Где найти запомнила?
Разумеется, она запомнила.
Главное, что она запомнила, — турбаза возле части. Возле Дэна. И несмотря на чертову бессонную ночь, и несмотря на собственные вконец измочаленные нервы, Оля, едва оказавшись в гостишке и выгрузив чемодан, отправилась в душ. Напряжение, овладевшее ею, не отпускало ни на минуту. Ни струи теплой воды, стекающей по коже, не помогали, ни собственная мантра: еще немного, и все наладится.
Есть ли чему налаживаться?
Может быть, она сочинила себе все точно так же, как в тринадцать лет, когда решила, что Дэн — тот самый мерзавец, который бросил Диану, когда был нужен ей. Если подумать… если просто подумать! Она ведь совсем почти не помнила времени, когда не знала Басаргина. Иногда ей казалось, что он был всегда.
В детстве — себе-то признаться, в конце концов, можно — он был парнем, о котором она грезила, представляя себе то, что только может представлять себе девочка-подросток в пубертатный период.
Когда ложилась спать, и никто не мог заглянуть в ее мысли. Тогда она еще ни разу не целовалась. Собственно, она до совершеннолетия не целовалось. И это — самое смелое, что Оля отваживалась воображать себе, но чувство стыда за подобные фантазии преследовали днем, когда она вновь вспоминала, что юноша с Арсенальной — Дианкин. Но все же ее первые, не настоящие, придуманные поцелуи — принадлежали ему.
Ничего не начиналось… Для нее все началось слишком давно. В ту пору, когда он еще не знал, что она есть на свете.
Как доказать? После всех собственных «нет» — как это доказать, да и нужно ли доказывать?
Приведя в чистоту тело, но отнюдь не успокоив собственные нервы, Оля переоделась и около одиннадцати утра отправилась в пожарную часть, по совету пана Мыколы вызвав такси. Примерно понимая, что заблудиться здесь попросту негде, она все же не стала рисковать. О том, что они подъезжают, Олька догадалась по каланче, возвышающейся над крышами. Улыбнулась и подумала о том, что все, в конце концов, повторяется. Неважно где и почему. Встретить сегодня здесь Дэна ей не грозило. Если вчера днем он спал, значит, только отработал и сейчас на законном выходном. А ей… ей нужно было подготовиться к их встрече. И отыскать все же слова, если только слова хоть что-нибудь решают для таких, как они.
Нужный кабинет Оля нашла без особенного труда. Парни, убирающие во дворе, подсказали. Смешные, веселые, они проводили ее взглядами до самого входа в здание части, и наверняка кто-нибудь из них вызвался бы отвести ее прямо к подполковнику Лысаку, если бы не маячивший здесь же начальник караула, бдящий дисциплину.
Приемной не было.
Лишь одна-единственная дверь с табличкой.