— Выноси ее, — крикнул ему Дэн, наблюдая за Витьком, который не собирался останавливаться на достигнутом.
— Вынесут тело! — заржал тот. Согнулся пополам, будто его ломало, и кинулся на Дениса, долбанув башкой в живот и обхватив его торс руками в отчаянной попытке повалить на пол.
— Я сейчас тебя долбо*ба из окна выброшу! — рявкнул Басаргин и огрел его по затылку сомкнутыми в замок ладонями. — Жданов, уходи нахрен.
После этих слов они все же покатились по полу. Дэн только и успел, что разглядеть мелькнувшие у носа ботинки сержанта, тот помчался к двери, открывать полицейским, ожидающим в коридоре. А сам в это время получил основательный, но не точный удар в пах — Витек заехал согнутым коленом.
Глухо выдохнув, Денис смог перекатиться, подмял Антонова, с размаху врезал ему по лицу и быстро ударил снова. И только тогда тот обмяк в его руках, разжав ладони, которые мгновение назад были сомкнуты на Дэновом горле. Он бы и не понял, если бы не стало легче дышать. Эти самые руки с гулким ударом шмякнулись о пол, да так и застыли. Только лицо стало сереть прямо на глазах.
— Твою ж мать… — проворчал Басаргин, пытаясь нащупать пульс на шее Витька. Дернул рацию. — Ген, врачей сюда. Быстро!
— Ща будут, — отозвался Генка, не задавая лишних вопросов.
И лишь после того, как в рации стихло, Денис увидел, что, кроме него и Антонова, в комнате снова показался Жданов — уже без ребенка, и еще один полицейский из тех, что до этого были внизу. Сержант нервно сглотнул и склонился над телом. Приставил свои пальцы к шее возле Дэновых пальцев, быстро поднял глаза и тихо сказал:
— Живой, вроде.
— Вопрос, кому от этого легче, — устало проговорил Денис, поднимаясь на ноги.
— Он сам себя, понял? — донеслось до Басаргина. От Жданова или от того, другого… не все ли равно. Лицо Антонова, распластанного на полу, продолжало сереть. Почему-то казалось, что он и не дышит.
— Ты его не трогал, только защищался, ясно? — снова зазвучало в комнате.
— Ничего не было, он себя сам.
— Отлетел от окна, навернулся и грохнулся.
— Слышишь?
— Слышу… Девочка как?
— Нормально с ней, в скорую отдали, смотрят. Орала, как резаная. Ты как?
— Определенно лучше, чем он, — Денис кивнул на Антонова, над которым навис подоспевший врач. — Вы дальше сами?
— Сами, — отозвался Жданов, подошел ближе и шепнул так, чтоб остальные не слышали: — Если очухается и его надоумят побои снять, могут вызвать. Но ты не бзди, ясно? Понял меня?
— Ты за словами-то следи, покемон, — усмехнулся Дэн.
— Да я-то чего… — смутился сержантик. — Спасибо тебе.
— Ручка есть? — спросил Басаргин, обнаружив на комоде блокнот и вырывая из него листок.
— Д-да… да, вот, — Жданов порылся в карманах, нашел искомое и сунул Денису. Но глаза обоих сейчас были прикованы к санитарам, грузившим на носилки тело Антонова.
— Давайте, ребят, быстрее, — бубнил рядом врач. — Недвижимость к транспортировке готова, вы — нет.
— Если что — звони, — сказал Денис, протягивая участковому записку с номером телефона. — Бывай.
Он спускался следом за бригадой, заставляя себя ровно дышать. Выйдя из подъезда, остановился на крыльце и достал рацию.
«Ну что там, лейтенант Басаргин?» — услышал он нетерпеливый Машкин голос. Балбеска жаждала подробностей, как голодный хлеба. Ни черта не меняется. Свежим мартовским воздухом пахнуло в лицо. Родной Юрка. Родной ПСА. Ребята, вон, тоже родные. Так какого черта внутри так свербит?
— Ой, мамочки! — донеслось до него со двора. Ирка очухалась. И, похоже, вполне взбодрилась. Семенила за носилками, почти что сбиваясь с ног и отчаянно причитая: — Витя! Витенька! Что с ним? Куда его?
— В больницу, в реанимацию, — хмуро ответил врач. — Вы ему кто?
— Жена!
— А-а-а… Ну так… Мы его сейчас в первую городскую. На месте разбираться будут. Но тут черепно-мозговая на лицо. И черт его, что еще.
— Да как же так-то? — снова противно заплакала женщина, когда носилки уже грузили в машину, а в поле ее зрения попал Денис. Она захлебнулась рыданием и побежала к нему через двор: — Это ты? Ты все, да? Черт бы тебя подрал, это ты Витьку избил?
— Мы возвращаемся в подразделение. Полиция… — привычно передавал информацию Басаргин, когда заметил подлетевшую к нему Ирку. В следующее мгновение одна ее ладонь вцепилась в его боёвку, а другой она залепила ему по лицу. Острые ногти диранули по коже, вспарывая до крови.