В ее понимании сейчас все выходило скверно и совсем не так, как представлялось в день приезда Дианы. Тогда она была будто пьяная и совсем не отдавала себе отчета в том, как поступить дальше. Даже главные проблемы сознавались сквозь завесу отупения, которая мутным облаком окутывала все вокруг.
А проблемы были, и серьезные.
Во-первых, Дэн не в отпуск ушел. Он уволился. У него были на то свои причины, и почему-то Ольке казалось, что одна из них заключалась в ней самой. Наверное, это было самонадеянно, да и просто глупо, только по-другому думать не получалось. Но как, бога ради, выяснить, вернулся ли человек, если он теперь уже никогда не выйдет на работу?!
Во-вторых, она не знает его точного адреса. Только то, что это где-то на Теремках и приблизительно — улицу. Но не ходить же по всем подряд квартирам, прожигая звонки, с единственным вопросом: Денис Басаргин не здесь живет?
Знание адреса дало бы ей хоть какую-то возможность с ним пересечься. Например, можно было бы пару-тройку раз в неделю мотаться к нему домой и, в конце концов, обязательно попасть на его присутствие. Идиотизм, конечно, но что еще-то она способна сделать, если звонить ей он больше точно не станет? И даже наоборот — почти что пожелал счастья в будущем.
Можно, конечно, прижать к стенке кого-нибудь из ребят. Того же Каланчу как самого неустойчивого. Но пока эта мера представлялась ей совсем крайней. Да и как прижмешь этакого бугая?
Ну, а в-третьих, в настоящее время Оля даже не имела информации о том, где вообще находится Денис. До Туниса он не доехал, но мало ли куда занесло. Тот факт, что он ответил на ее звонок, вселял некоторую уверенность, что все же в пределах досягаемости. Но с другой стороны, ничего не мешало ему взять трубку и заграницей, если Дэн счел это целесообразным.
Целесообразность того, чтобы позвонить ему самой, сейчас Олей не рассматривалась. В основном, из накрывшей ее нерешительности. А в том, что он ей больше не позвонит, она не сомневалась ни минуты. Похоже, что он-то как раз тему для себя закрыл. Но, бога ради, она ведь не закрыла! Стучаться в закрытые двери — недолго ссадить костяшки. Дэн за столько времени, похоже, ссадил до костей. А все потому что она… безмозглая курица и невозможная трусиха.
Но бездействовать даже эта курица не могла.
В следующий караул Оля только тем и занималась, что изыскивала возможность допросить с пристрастием кого-нибудь из мужиков. Общались же они с Денисом! Затихшая в прошлую смену Машка в этой разошлась не на шутку. Не на предмет Дэна. Просто дергала ее по каждой мелочи, теребила, придиралась, всем видом демонстрируя, что Олька делает все не так и, похоже, всерьез копила поводы для жалоб или, еще лучше, докладной, вот только причин пока не было. Оля это видела, но молчала, никак не реагируя. Только один раз, когда Колтовой забежал за путевым, а Машка лезла под руку с указаниями и недовольной миной, Олька позволила себе на нее гаркнуть. Это ее не угомонило, даже напротив, распалило еще больше.
«Как можно за четыре года работы ничему не научиться! — возмущалась Голубева после этого дурацкого вызова. — Все делаешь медленно. Метеосводки всегда в первую очередь смотрела, сегодня вообще забыла! О чем ты думаешь, Надёжкина?»
Надёжкина думала о том, как бы заткнуть Машке рот. Потому язвительно выпалила в ответ: «Ну так сходи к полкану, настучи. Не первый же раз, да?»
И с этими словами улепетнула на курилку. Нервы лечить. В одиночестве. А там неожиданно повезло. Курил Генка, который при виде нее выровнялся и подбадривающе улыбнулся: проходи, мол, товарищ.
Оля и прошла.
И, ни минуты уже не медля, без излишних вступлений и драматических пауз спросила:
— Где Денис?
— Ты сама, что ли, не знаешь? — удивился Колтовой.
— Не знаю. Так вышло.
Генка помолчал, переваривая услышанное и пытаясь понять, как «так вышло». Плюнув на это неблагодарное дело, проговорил:
— Он в Ворохте.
— Горно-лыжный сезон же все уже, — удивилась Оля.
— У-у-у, мать, — расхохотался Генка. — Там круглый год какой-нибудь сезон.
— Не была, — теперь уже после паузы пробормотала Надёжкина. В Куршевеле была, однажды родители брали с собой, а вот в Ворохте не была. Но Генке об этом знать не обязательно. Кто и что вообще про нее знает теперь… — У него тур еще долго?