- Ну, есть малость перебора, - кивнул Владимир Иванович. - А чего ты вдруг? Живётся плохо? Жена - красавица городская. Шкеты маленькие оба здоровы. Дом - пятистенка. Что не так?
- А… - Пряхин Витёк тихо, но длинно выматерился в свое окно, сурка спугнул. Звука машины сурки не боятся, а от голоса в нору сваливают немедленно. - Надо пить завязывать.
Он умолк, без выражения глядя на дорогу, и шмыгал носом. Думал о чём-то, видимо.Так всю дорогу молча и ехали.
- Ладно, тут останови. Пёхом пройдусь до машины, - Петелин спрыгнул на траву у обочины и махнул Витьку рукой. - Езжай. Всё. Спасибо, что подвёз.
Корреспондент приехал на директорском УАЗике с дежурным шофёром Лыковым, который на стерню не поехал, а встал на траве среди поздних фиолетовых цветов. Парень из газеты был молодой и без чёртиков в глазах, какие у многих корреспондентов обозначали и шустрость ума, мастерство и такое знание жизни, какое только запрещённый Бог имеет. В такие глаза с чёртиками помещалась усталость от огромного груза знаний и от увесистого как гиря жизненного опыта. Они приезжали в джинсах сверхмодных и дефицитных, в ковбойских рубашках пёстрых, болоньевых курточках с погончиками, купленными по высокому блату обкомовскому. В редакции списки составляли - кто что купит. Туда же невиданные простым народом щмотки и привозили. Так вот: приезжали деловые корреспонденты в авангардных одеждах, увешанные фотоаппаратами, экспонометрами и сумочками для плёнок и блокнотов. И все эти заграничные штучки-дрючки должны были добавлять им вес и солидность. Но не добавляли. Потому как смешно они выглядели в колхозе. А этот был в нормальном сером костюме, чёрной рубашке и в отечественных ботинках на микропорке.
- Лёха, - протянул он руку Петелину. - Фамилия моя Малович. Ну, поехали под бункер? Полный он? Я сниму стандартный кадр, а потом на ток поедем. По дороге и поговорим.
- Всё? - удивился Петелин. - Меня не фотографируешь на подножке? Одна рука на руле, другая козырьком над глазами? Вроде бы я всегда вдаль гляжу безостановочно. Все так меня фотографируют.
Корреспондент Лёха искренне захохотал.
- Да просить будете - не сниму такой кадр, - сказал он после приступа смеха. - Чего Вам вдаль пялиться? На дорогу смотреть надо. А?
- Ну, тогда поехали, - Петелин завёл движок. – Скажешь, где встать.
Ехали недолго. Но Володя успел удивиться тому, что, оказывается, всяких корреспондентов с некоторых пор встречал по одёжке. Много цацек на теле, болонья с десятком карманов, импортные авторучки, штаны пастухов американских и невиданные фотоаппараты почему-то гарантировали, что статья будет почти глупой, хоть и хвалебной.
- А ты чего, Лёха, не по форме одет. А? - Петелин потрогал серый рукав. - Обычная щерсть. Ботинки в Зарайске сделаны. Денег нет на блатные штаны американские? Жынцы, да?
- Джинсы,- Лёха поглядел на Петелина весело. - А что, поехать да переодеться? Иначе не будет разговора? Я вообще-то работать приехал, не понты кидать. Костюм старый, ботинкам пять лет. Не жалко запылить тут у вас и даже порвать случайно. А это добро есть у меня. Оно для города. Да и то пока дико смотрится. Девяносто пять процентов населения в нормальной одежде ходят. Ряженых пока мало.
Прибылов Лёнька загружал бункер, Малович отошел метров на двадцать и щёлкнул раз пять фотоаппаратом. Владимир с Лёней в это время стояли рядом и на комбайн с машиной не пялились. Просто болтали что-то про директора Бурова.
- Есть будешь? - крикнул Прибылов корреспонденту. - У Вовки молоко и хлеб, мне жена колбасы любительской настрогала, да три больших картошки выделила плюс зелёного лука пучок. Пойдёт? Не ресторанная жратва, конечно.
- Не завтракал. Пойдёт, - подошел Малович. - Я в ресторане не ем. Там если ешь, то и пей. Без спиртного хрен что закажешь. Три часа будешь ждать, пока принесут. А я не употребляю.
- Язва? - спросил Петелин. - Так тебе и лук тогда не надо есть.
- Не… - корреспондент сел перед расстеленной скатертью, вдвое свёрнутой. - Спортсмен я. Легкоатлет. Первый разряд. Мастера мечтаю выполнить. Да и неохота пить. Не знаю почему.
Поели. Лёня развернул комбайн и уехал в деревню. Ему уже тут делать было нечего. Зерну позднему ещё пару недель дозревать. А Петелин с необычным корреспондентом вместе натянули полог на кузове, закрепили крючками за планку на бортах и двинулись на ток. Это двадцать километров ходу. На средней, безопасной при перевозки зерна скорости полчаса пилить.
- Слушай, Лёха, два вопроса к тебе, - Петелин остановил ЗиЛ. Повернулся к Маловичу, левый локоть на руль уложил, а правым уперся в колено и на кулак поставил подбородок. - Первый: почему опять про меня скомандовали написать? Статей обо мне уже складывать некуда. И второй вопрос. Если бы не приказали сейчас тебе похвалить меня в трёхсотый раз, сам приехал бы? По собственному желанию?