— Что, ж едят жители? Голодно им, верно? -спросила Маша.
— О! Нет. Это словно сад райский. Овощи не оскудевают и поэтому они не пашут, не сеют, мяса не требуют. Все хорошо живут.
— Диво-дивное...
Строганов рассеянно переворачивал листы. Маша углядела под его ладонью что-то интересное — пометку на полях: "Сего в сборе не чти, не всем являй".
— Здесь секреты? — спросила она осторожно.
— Не так, чтоб... просто для душ неопытных вредное. Глумы разные про попов. Если хочешь, лучше вот посмотри... знания сокровенные изложены.
Будто драгоценность приняла Маша из его рук книгу "Рафли", а там... С чего начать? "Указ, как на морозе четырнадцать дней теплым быть", "Указ, как по бумаге квасцами писать", "О крашении костей и древа в разные цвета", "Указ, как сделать свечу, чтоб от ветра и дождя не угасла"... Глаза разбегаются.
Увидев Машине усердие, Аника сказал:
— А пожила б у меня? Заместо второй дочки... Зачем тебе дорожные тяготы? Сиди — книжки почитывай, с Анютой играй.
И Аннушка тут как тут, подскочила, тормошить ее стала:
— Оставайся, а? Мне скучно, всегда о сестре мечтала!
Девочка была на два года младше. Миленькая, резвая, на любимую домашнюю кошечку похожая. Так и казалось, что на колени прыгнет и мурлыкать устроится.
— Как же скучно? — спросила Маша и повела рукой в сторону книжных полок.
— Да ну их! — тряхнула кудряшками Анюта. — Пока буквы, в конце листа разберешь, забудешь, о чем в начале писано. Если б мне вслух читали!..
— Не уговаривайте, — сказала Маша и ласково улыбнулась, чтобы хозяев не обидеть. А сама подумала: "Книги, конечно, богатство несказанное, но сравнишь разве с возможностью самой увидеть другие земли?"
Подошло время отплытия. Уже переодетая в штаны и кафтанчик, Маша пошла с отцом в церковь Николы Мокрого у пристани на Великой улице: поклониться Николе, свечи перед иконой поставить, чтобы не оставлял он заботой своей путешественников.
Они проходили рыночной площадью у Кремля. По краям ее пирожники и харчевники в каменных лавках сидели. А посреди — и на Лобном месте, и у собора, и дальше на Неглиненском мосту — офени ленты-бусы предлагали, торговцы на скамьях товар раскладывали. По Вшивому ряду, как по войлочному ковру, прошли под звяканье ножниц, подрезающих буйные чубы, и звон медных тазиков, наполняемых мыльной водой. А у собора легкий конфуз приключился. Бойкие бабенки зазывали покупателей, колтами красивыми помахивая, колечки серебряные с бирюзой показывали на выбор. Маша не покупать — куда ей теперь? — полюбопытствовать всего лишь приблизилась. Но странное дело: больше не женщины, а парни и степенные мужчины подходили к торговкам. Жен-дочерей подарками порадовать хотят?
— Эй, молодец, крикнула одна, маня Машу к себе, — не стесняйся!..
Маша одно колечко потрогала, другое погладила, ясными глазами на бабенку поглядела. Та подмигнула: И кое-что еще имеется.
— Где?
— Да рядом тут. Деньги есть? Айда!
Маша оглянулась на отца, уже спешившего к ней. Другая торговка хохотнула:
— Дунька, да малец же совсем! Охота что ль? — и шагнула к Матвею: — Не надо ль бирюзы, мил-друг, али кораллов, любому гостю по вкусу!
Но тот: "Нет, нет!" — закричал, и Машку свою поспешил оттащить от удивительных продавщиц — едва ей руку не вывихнул.
— Батюшка, вы что?..
Едва нашел слова Матвей, чтобы объяснить ей про девок непотребных, на бойком месте толкущихся.
Струг, влекомый течением, то быстрее, то медленнее шел сначала по Москве-реке, затем по Волге. Город за городом Русь уплывала назад. Вот уж забелел стенами каменных крепостей Нижний Новгород, воздвигнутый на высоком месте. Неприветливость узких бойниц в тяжелых стрельницах смягчалась зубцами стен, издали казавшихся кружевными, домишками среди еще не облетевших яблоневых садов. Спасо-Преображенский собор сиял златым куполом, над мыловарнями курились синеватые дымки. Овраги, изрезавшие взгорье, придавали живописность пейзажу.
Еще немного, и деревянные избы сменились глинобитными мазанками, В Нижнем, красавце снаружи, тоже и неказистые постройки, и полуразрушенные лавки, неопрятность отмечал внимательный взгляд. Но в Казани некоторые улицы были превращены просто в свалки, зловонные ручьи текли по ним. Дома к домам лепились тесно, сжимали Казань крепкие стены с десятью воротами. Разве что мечети были хороши — крыши и минареты их сверкали эмалью, пленяли взор золотые узоры арабесок, тяжелые двери из дорогого дерева украшала вязь старинных изречений...
Азиатские земли приняли европейцев. Широко раскрыв глаза, смотрела Маша на дородных, низких, круглолицых и узкоглазых нагайцев. Мужчины в серых суконных кафтанах были бритоголовы и тощебороды. Женщины в белых полотняных одеяниях и круглых островерхих шапках украшали себя множеством русских копеек и носили колечки с бирюзой, рубином или кораллом — в носу. Зачем? В знак преданности Аллаху.