Джимсон сказал, что, едва стала портиться погода, он дал указание своим судам: всем, кто в целости и сохранности выберется из переделки, плыть на юг к Решту, разгружаться, отпускать суда и ждать там всеобщего сбора. А сам решил с частью людей, прибившихся возле Ашперона, доехать до Шемахи. Налегке. Захватив лишь подарки для хана и пропитание. Караван тяжело груженых верблюдов добрался бы до главного города Ширвана за неделю, а на конях же они в три дня доскачут от Килязи. Суда с товарами, починившись за это время, обогнут полуостров с Шаховой косой, спустятся еще южнее к Сангачалу. Там и встретятся с людьми Джимсона, вернувшимися к морю другой дорогой. Убьют двух зайцев — и в Шемахе побывают, и избавят себя от многодневного перехода к Казвину через Ардебиль. Кому ехать, кому плыть? Матвею хотелось посмотреть на хана. И к тому же, хоть он и пристал к англичанам, вроде бы как под их опекой находился, но кто знает, как дальше обернется? Раз есть возможность, неплохо бы для себя отдельную грамотку, заполучить. Мирона послать к хану? Уж больно ненадежен. Не ожидал Матвей, что в бурю он таким слабым окажется. До сих пор с мутным взглядом после выдутой сулеи еле двигается. Куда ему?.. Отправиться самому? Но не оставишь ведь девчонку одну. А Машка все свое тянет: "И я с тобой, батюшка!" Однако, молодец — не ныла, не плакала, под ногами не путалась. "Молилась, что ль?" — "Молилась!" — "Значит, вымолила...". Ладно, так и быть, не слишком долог путь, пускай посмотрит Шемаху.
Есть ли покой в землях, подвластных Великому Суфию? И был ли он когда?.. Если бурно прорастали семена раздора, брошенные ближайшими последователями пророка Мухаммеда. Девять веков назад они передрались, за право безраздельной власти над душами людей, ставших мусульманами. Те, кто встал во главе будущих суннитов, убили на пороге мечети в Куфе имама Али, двоюродного брата величайшего пророка, носителя сокровенных божественных знаний. Господи, хоть ты ответь, неужели мало уничтожено добродетельных и умнейших людей? Стоит ли жизнь одного смертей миллионов? Уж девять сотен лет приверженцы Али мстили за него. Вспышки шиитско-суннитской резни сотрясали то одну, то другую область Персии.
Чем ближе небольшой отряд приближался к Шемахе, тем больше озлобление и ненависть пропитывали воздух. Два обученных кречета, предназначенных в подарок хану, возбужденно били крыльями. "Марья, ни на шаг от меня!" — бросил Свешнев на скаку. Вой, вопли и клацанье оружия неслись от города. Джимсон взмахом руки остановил спутников. Что делать? Переждать в горах? Обратились за советом к старику-толмачу по имени Агаманди, сопровождавшему их от Килязи. Но тут вздыбилось облако пыли на дороге. В их сторону неслись вооруженные всадники. Машин конь заржал, и остальные попятились к кустам шиповника, освобождая путь. Четверо всадников, пригнувшихся к холкам обезумевших коней, проскакали мимо. В сотне шагов за ними гнались разъяренные преследователи. Но страх смерти сильнее жажды мщения. Расстояние между группами увеличивалось. Погоня теряла смысл, Один из всадников спешился неподалеку, чтобы подтянуть подпругу. Маша вздрогнула, вперив испуганный взор на жуткую поклажу, бьющуюся о круп коня. Матвей скорбно сжал губы. Кто похолодел, у кого воробьем в ладонях заколотилось сердце. Четыре головы с вывалившимися языками были связаны вместе за клочья волос, оставленных небритыми. У Маши, на миг потемнело в глазах. Отец смотрел на нее с тревогой. Марья справилась с подкатившей тошнотой и постаралась придать спокойствие голосу:
— Батюшка, почему они так странно острижены?
Матвей, не знал, что ответить, но вопрос услышал Агаманди. Будто извиняясь за неприятности, доставленные гостям своей страны, он вежливо произнес:
— Не надо бояться, эти люди вас не тронут. Разве что попадетесь под горячую руку. Не ваши предки, прервали боговдохновенный род святого Али, — и, оборотившись к Маше, добавил: — Молодой сахеб спросил про волосы... Таков обычай правоверных. Клок оставляется мусульманином, чтобы легче было перенести его на небо после смерти.
Подумалось: "И эти собирались в райские сады!".
Кони продолжали топтаться у шиповника, красные капли плодов которого припорошила пыль.
— Но как нам быть сейчас? — переспросил Джимсон.
— Не спеши, сахеб, я узнаю, что в городе, — и Агаманди обратился к соплеменнику, столь успешно закончившему бой:
— Любезный, эти люди идут с подарками и доброй волей к великому нашему хану. Не скажешь ли, где он нынче? В Шемахе ли?.. Я давно не был здесь.