— Мы зря приплыли в Гоа, отец Уго? Лучше б в Бомбей, не правда ли?
— Ошибаетесь, друг мой. И там то же самое.
— Тогда зачем же везти сюда товар? Чтобы так вот мучиться? Не ужели мои меха, кожи, серебро никому не нужны?
— Нужны. Но нет порядка в этом мире. Поэтому-то наш орден удаляется от светских соблазнов, уступает другим суетную тропу, ведущую к Золотому Тельцу.
Уго де Касо лукавил. Папа Урбан VIII запретил духовным лицам заниматься торговлей, но иезуиты игнорировали запрещение, оправдывая свои действия так: "Церковь не разрешает торговать чужими товарами ради барыша, но члены Общества Иисуса продают продукты собственного производства. И не ради прибыли, а чтобы купить опять же необходимые продукты". А теперь папа, сменивший Пия, Григорий ХIII, даровал официально ордену право повсеместно заниматься торговлей и банковскими операциями. К тому же в Гоа процветала спекуляция лицензиями. И не без содействия иезуитов.
— Что нам делать, отец Уго? Вы давно здесь... Посоветуйте.
— Я уже называл вам сумму, которую надобно отдать за лицензию, если хотите ускорить дело.
— Это невозможно. Это половина стоимости моего товара. Оставшегося мне едва ли хватит добраться до России.
— Как хотите. Еще могу познакомить с человеком, который скупит у вас все оптом, но поскольку без лицензии, а значит, противозаконно, хороших денег он тоже не даст.
— Не знаю, не знаю, — Свешнев за последние недели совсем осунулся и постарел от переживаний. — Отец Уго, подскажите, а если с караваном выехать за пределы Гоа?.. Туда, куда не достают руки продажного управления португальцев?
— Ничего не получится. Дороги перекрыты. Действует договоренность со всеми властями окружающих районов. У вас же нет лицензии на вывоз товаров?
— Но это ведь мой товар! На ввоз его разрешения не требовалось. Неужели нельзя уехать, как приехал?
— Нет, — Уго смотрел сочувствующе, заботливо. — Вы можете уйти из Гоа лишь пешком в желтой тоге нищего.
Ужас не за себя, а за дочь охватил Свешнева.
— Ох, прошу прощения, я, кажется, неудачно пошутил. — Уго де Касо чуть улыбнулся. — В любой момент вы можете обменять товар на место на португальской каравелле.
— Зачем мне в Португалию? — грустно усмехнулся Свешнев.
— Не обязательно туда. Ормуз, Даман...
— Столько надежд мы связывали с Индией!..
— Надежды? Суета сует. Посвятите жизнь служению Господу. Я испытываю к вам искреннюю симпатию, а посему, хоть и сложно, мог бы содействовать вашему переходу в католичество и вступлению в наш орден. Получите все для воцарения мира в вашей душе, избавитесь от хлопот...
— Нет, это невозможно. Каждому свое. Не забывайте, что у меня — дочь.
— И она не останется без нашего присмотра.
— Не уговаривайте.
— Дорогой мой, много чести, — Уго смягчил резковатые слова все тою же улыбкой. — Множество людей мечтает о вступлении в Общество Иисуса, но мы принимаем лишь избранных. Жесткий отбор, искусы, послушничество... Остаются самые добродетельные, высоконравственные, преданные Господу и папе римскому.
— Я — православный.
— Легко поправить. Больше не коснусь этой темы, пока вы сами не заговорите об ордене. Скажу только несколько слов о вашем соотечественнике, бывшем архиепископе ростовском — Давиде. Он одобрил католическую веру. И хотя его лишили сана и сослали в изгнание, умер он куда более счастливым, чем его притеснители.
Казалось бы, удивительно — испанец, иезуит а знает о каком-то Давиде, жившем за тридевять земель в стране, закрытой для католиков. Но ни странными, ни случайными эти знания не были. Незаурядный, гибкий ум Уго хранил множество сведений, составлял логические цепочки, развитие которых могло служить процветанию ордена. Из бесед с генералом Общества Иисуса Борджиа-Гандия и Пием V он извлек представление о необъятности и богатстве России, понял, каким лакомым куском она мнилась папе, как неплохо было бы, если уж не окатоличить московитов, то хоть привлечь могучего государя Иоанна IV на сторону Рима. А в таких вопросах пособничество иезуитов оказывалось неоценимым.
С запада пробовал найти подступы к твердолобым русским польский отец-провинциал Суньер. А к Риге отправилась первая партия иезуитов в составе девяти проповедников во главе с провинциалом Кампанусом. Губернатор Радзивилл, мечтавший о возвращении жителей в лоно католической церкви, уже присмотрел для иезуитов монастырь святой Марии-Магдалины, удобный и уютный. Правда, там еще жили цистерцианки — не вышедшие замуж дочери наиболее знатных ливонских родов. Но им подыщут что-нибудь другое...