А вот что: единственным серьезным дурным предзнаменованием, бытовавшим у тугов — было чихание жертвы. Но никто не помнил, чтобы такое случалось. И более крепкие ароматы благовоний лишь услаждали обоняние местных жителей. Кто ж знал, что попадется им такой неженка? Хотя думали они сейчас не о нем, а о недовольстве великой богини. Ясно — не хочет она этой жертвы. Что ж делать? В полной тишине догорел огонь. Храм погрузился во тьму. Андреса вывели на площадку перед входом. Пошептались. Двое остались с ним, остальные ушли по дороге. Один впереди, один за спиной. Повели Андреса по тропинке. Шли с полчаса, петляя по лесу, выбрались на поляну. Луна светила все так же ярко. Андресу приказали: "Стоять!". Повернули лицом к дереву. Он сжался, предчувствуя удар кинжалом в спину. Но услышал лишь звук удаляющихся шагов. Оставили на съедение диким зверям? И что теперь делать? Главное — не терять рассудка. Он осмотрелся. Увидел что-то темнеющее неподалеку. Кажется, кустарник. Андрес подошел ближе. Так и есть. Он не мог укрыться в листве деревьев — руки были крепко связаны. А потому полез в самую гущу колючих кустов. От змей не спасешься и там, но крупные хищники не сунутся в колючки. Ободрал одежду, исцарапался, но укрылся надежно. Свернулся калачиком на земле — возле корней колючек было меньше. Так и дождался рассвета. А с первыми лучами солнца выполз из зарослей и двинулся на шум воды, потом по берегу речушки — до поселения, как обычно, гостеприимного, хотя, вероятно, именно здесь и жили почитатели кровожадной богини. Он спросил, как добраться до дхарма-сала. Ему объяснили, не спрашивая о том, что произошло с истерзанным путником. Дали еды и мазь — смазать царапины, указали направление. Шел и шел, и дошел до места, где напали на него. Как ни в чем не бывало, посреди дороги стоял их короб с пожитками, будто хозяев дожидался. Поднял его Андрес, закинул за плечи и пошагал дальше, благодаря судьбу. Много лет при каждом чихании вспоминал он жертвенный огонь у алтаря беспощадной, но пожалевшей его богини.
Урсула все еще приходила в себя на постоялом дворе. Радость их при встрече казалась безграничной. Постояльцы, не успевшие покинуть приют, с удивлением и недоверием смотрели на человека, который вырвался из смертоносных объятий Кали.
День отдохнули, на следующий — отправились дальше к Гоа.
И первое, что сделал Андрес, попрощавшись с Урсулой, — отправился к Дому Послушания. Взобрался на то же самое дерево, но, сколько ни сидел, не смог высмотреть Антонио среди обитателей Дома. А вдруг он потерял следы Тони? Андрес уже корил себя за то, что оставил друга в монастыре. Кто знает, каким силам приходилось тому подчиняться. Вот заставили же, опоив какой-то дрянью, подпирать стену... Андрес стал дежурить у входа. Сначала нарвался на начальника, и с ним вообще отказались разговаривать, пригрозив за настырность карами духовными и мирскими. Андрес отступил, поняв, что без денег подступа к обители иезуитов не взять. Пошел к подружке, милой Урсуле. Она уже успела вновь превратиться из нищенки в респектабельную даму, но с тою же теплотой расцеловала своего испанца и безвозмездно снабдила его нужным количеством рейшов. Андрес достаточно помыкался по белу свету, чтобы уяснить простую истину: сведения — тот же товар, надо только подобрать соответствующий денежный эквивалент. Чем ниже стоял их обладатель, тем с меньшим количеством Урсулиных денег предстояло расстаться. Он дождался сигнала гонга, по-видимому, приглашающего к трапезе, и, верно рассчитав, что у ворот останется один привратник, позвал его. Не давая сказать "Нет", подсунул в приоткрытое окошко несколько монет, посулил еще — всего лишь за два слова: где находится Антонио? Почему-то Андрес был уверен, что его нет в обители.