— У русского купца, — шепнул привратник, — в доме недалеко от собора святого Петра, сейчас скажу как добраться...
— Не надо. Знаю. Спасибо, — сразу вспомнил Андрес про известное ему пристанище симпатичного светлобородого купца. Не теряя времени, отправился туда.
Как же Тони очутился у Матвея?
По заведенному Уго де Касо порядку трижды в неделю посещал его Свешнев для обсуждения все еще не изменившегося к лучшему положения с приобретением лицензии на сбыт русских товаров. Беседы их почти дословно повторяли одна другую во всем, что касалось торговли, но каждый раз варьировались в вопросах веры. И с трудом сдерживая неприязнь к таким разговорам, Матвей старался быть вежливым и терпеливым — боялся утратить единственного своего покровителя в Гоа. Временами Свешнев просто терялся перед неожиданными поворотами в логике начальника иезуитов.
— Единственная цель ордена — утешить несчастных, — говорил тот. — Именем Христа поддерживать впавших в уныние, подносить распятие умирающим.
— Благое дело, — соглашался Свешнев.
— Мы хотим, чтобы не было войн на земле, чтобы дружеские чувства скрепляли государей. Но без религии очень легко рвутся человеческие связи. И нужно приложить усилия, чтобы соединить вашего царя с Филиппом II, с португальцем Себастьяном и другими королями Европы под чуткой дланью папы римского. И твоя помощь в этом праведном деле могла бы быть неоценимой.
— Я говорил уже, отец Уго, и останусь при своем — никогда не сменю веры.
— И не надо, раз так дорого вам православие. Люди, сотрудничающие с нами, есть в любом религиозном сообществе. Вот скажите, шах Акбар, правитель большей части Индии и достойный сын династии Великих Моголов, согласился ли бы он изменить своему исламу?
— Ни за что. Насколько я знаю мусульман...
— Вот видите! Действительно, на его монетах чеканят символ мусульманской веры: "Нет бога кроме Аллаха". Но, тем не менее, он очень интересуется христианством. И совсем недавно мы получили с нарочным его просьбу — отправить к нему миссионеров для ознакомления с основами католицизма. Отец Монсеррате собирается к Акбару во главе группы иезуитов. Это — мусульманин-то! А ваш Иоанн никак не соглашается даже выслушать нас, вникнуть... Мы ж не хотим многого. А у него — один ответ: "Самый большой позор католиков — святой крест, болтающийся едва ль не ниже пояса. А у первосвященников кресты на ногах..." Разве ж это довод? Народы всегда припадали к ногам апостолов. Мы проявляем почитание не к ногам, а к символу страдания самого Иисуса. И нет греха, где бы ни находился крест, потому что мы должны соприкасаться с ним всем телом. Любой государь выйдет победителем во всех сражениях, если поле боя будет освещать светоч истинной веры. А вы отказываетесь помочь земле русской и просветить государя. Ах, простите, я сбился с мысли, когда заговорил про Акбара и нашу миссию. Я ведь хотел сказать, что для осуществления великих целей вам можно остаться и в православии, главное — стать в душе искренним членом нашего ордена. Таких у нас немало. Иисус поддерживает их. Искус, исповеди обязательны и в этом случае, но могут быть тайными. И никто на Руси, кроме людей посвященных, не заподозрит вас в причастности к иезуитам.
— Не хотелось бы мне, отец Уго, заниматься секретными делами. Боюсь, что не способен. Я — потомственный купец, люблю свое дело и отдаю ему все, не размениваясь.
— Но помочь отечеству... найти пути для влияния на Иоанна.
— Я — слишком мелкая сошка!
— И из грязи выходят в князи.
— Царь Иоанн слишком много горя причинил Великому Новгороду. Его опричники погубили мою семью.