— Это не меняет сущности дела. Совсем не обязательно любить человека, на которого хочешь оказать влияние. Кстати... Новгород неспроста уничтожен. Иоанн, если я не ошибаюсь, хотел отомстить за переход его в лоно католицизма?
— Никто и не помышлял.
— Нет дыма без огня. Вы просто не знали этого из-за постоянных разъездов. Так вот, думаю, что справедливо наказан Новгород — за колебания. Следовало решительней воссоединяться с католической Европой.
Сил у Матвея не хватало для продолжения беседы. Хоть бы сменить тему... Он попросил разрешения посмотреть книги, лежащие на столе Уго.
— Это латынь, предупредил тот.
— Ну что ж? Я немного знаю сей ученый язык.
Но, видно, книги были слишком дороги сердцу хозяина. Он отодвинул их от Свешнева:
— Здесь нет ничего интересного. А коли вы хотите почитать что-либо, зайдите в книгохранилище Дома Послушания.
— Меня пропустят туда?
— Да, — Уго черкнул две фразы на листке бумаги. — Передадите это Айришу, он проводит вас.
— Если не возражаете, я пойду домой. Очень быстро стал уотавать. Наверное, местный влажный климат нехорош для моего здоровья.
Уго пристально посмотрел на Матвея:
— Ну что ж... заходите... как обычно...
И не очень-то хотелось Свешневу отправляться в обитель иезуитов, но записка будто жгла карман. И не выбросишь же... Через день спросит Уго о прочтенном...
Матвей, отдохнув и повздыхав, нашел Айриша, шепчущего молитвы в садовой беседке, и протянул ему листочек с указанием Уго.
Айриш готовно поднялся: "Пойдемте".
Когда они шли к библиотеке тихим коридором Дома Послушания, почудился Свешневу чей-то стон за одной из дверей. Он вопросительно посмотрел на сопровождающего. Но лицо индийца было бесстрастным.
Матвей потоптался возле полок с богословскими трудами. Все они, конечно, прославляли католичество и не очень привлекали новгородца. Он выбрал наугад книжку не очень пухлую, даже не взглянул на название. Показал ее Айришу:
— Эту можно?
— Сейчас отмечу в тетради...
Подумав, Свешнев спросил:
— А нельзя ли осмотреть ваш Дом?
— Я покажу, если желаете. Но взор мирянина ничего здесь не привлечет. Поскольку самое прекрасное в обители содержится не в помещениях, а в душах членов Общества Иисуса. Здесь — зал для упражнений в каллиграфии, для нравственного совершенствования, там — трапезная, дальше келья наставника, по коридору — где мы с вами шли, комнаты послушников.
— А можно заглянуть туда?
— Пожалуйста.
И пока Айриш замешкался, раздумывая, какую дверь отворить, Свешнев, будто невзначай, открыл именно ту, примеченную, за которой слышался стон.
Айриш предупреждающе взмахнул рукой:
— Не входите, там больной.
Но Свешнев уже стоял у постели.
Молодой мужчина был без сознания. Губы его потрескались от внутреннего жара. И рядом не было даже чашки с водой. Спертый воздух, несвежая постель. Человек вновь простонал: "Пить".
— Как вы можете? Принесите воды! — воскликнул Матвей.
— Умирающему уже ничто не поможет. Пусть скорее очутится у врат господних, — потупив взор, скорбно проговорил Айриш.
— Не ради него! Ради меня... Напои его! — усилил голос до приказа Матвей.
Айриш кивнул. Не прошло и минуты, как губы больного были смочены водой, подкисленной лимонным соком. И он притих. Матвей размышлял недолго.
— Проводи-ка меня к начальнику.
— Зачем?
— Поговорить о дальнейшей судьбе этого человека.
— Не думаю, что Антонио суждено будущее в этом мире. А, впрочем, как хотите. Подождите тут — я позову отца Криштина.
Свешнева, как оказалось, уже знакомил с наставником послушников Уго де Касо. И обошлось без церемонии представления. Поздоровались. Свешнев сразу взял быка за рога:
— Я хотел бы забрать с собой больного юношу. Антонио?.. Так его зовут?
Матвей приготовился к длительным уговорам. Чтобы орден передал в чужие руки своего умирающего собрата? Слыхано ли? Но ответ отца Криштина прозвучал весьма странно:
— Вы, верно, знаете, что наш орден — нищенствующий, из-за нехватки в средствах мы не сможем оплатить вам уход за больным.
— Мне не надо платы. Так позволите?
— Приходите завтра. А мы к этому времени спросим разрешение отца-провинциала.
— Я не сомневаюсь в добросердечии отца Уго. Давайте поступим так: я сейчас же найду людей с носилками, перенесем Антонио ко мне. А если действия мои окажутся недозволенными, возвращу вам послушника и оплачу уход за ним в обители.
— Пожалуй, предложение разумно.
И Антонио бесчувственного, безвольного доставили к Свешневу.