— У вас болит голова, ваше святейшество? — насколько мог участливее спросил Андрес.
— К сожалению, — откликнулся де Каррьон. — Часто.
— А зрение? Зрение не ухудшается перед этим?
— Да. Почти всегда.
— Я в своей практике встречался с подобным случаем. Если вы снизойдете, чтобы выслушать меня.
— Уж сколько слушал, послушаем и это.
— Тогда обычные врачебные вопросы. Для уточнения диагноза. Вы хорошо спите по ночам?
— Увы. Мучаюсь едва ль не до утра, а потом лишь к обеду могу проснуться. И тут как тут моя головная боль.
— А раньше, в юности, вам лучше работалось днем или ночью?
— Днем, утром... По ночам спал — пушкой не разбудишь. Да и когда работы не очень много, тоже сносно себя чувствую.
— Ясно. Вам следует изменить режим. Вечером, глядя на... проводя время в пыточной камере, вы излишне возбуждаетесь, и мозгу надо несколько часов, чтобы успокоиться. А долгий сон во время, которое отведено изначально организмом для бодрствования, вызывает приступы боли — от сжатия кровеносных сосудов. Попробуйте наблюдать за происходящим здесь лишь в первой половине дня, не ешьте на ночь мучного и сладкого... Думаю, вы забудете о головной боли.
— Хм, — произнес Лаврентий. — Возможно, — посмотрел на блюдо с пирожными. — Если хотите, разрешаю вам съесть что-нибудь.
Андрес не стал отказываться. Нужно быть разумным, раз уж так случилось, и воспользоваться приглашением, поддержать силы. Приторная сладость наполнила рот. Андрес протянул руку к графину:
— А запить?
— Не наглейте, юноша, — стукнул его по пальцам Лаврентий и указал перстом на чан с водой в "черной" половине. То ли для особых — водяных — пыток, то ли для приведения в чувство погибающих.
Андрес зачерпнул ладонью воду со странным привкусом и с трудом сделал глоток.
Тут и викарий явился, неся коробок на вытянутых руках. С благоговением откинул крышку. Андрес заглянул туда тоже. На темно-малиновом бархате мощи смотрелись великолепно. Де Каррьон осторожно потрогал их.
— Хорошо б доказать, что это мощи именно святого Лаврентия.
— Я думал, об этом, — стараясь говорить внушительнее, произнес Андрес. — Вы ведь помните, как погиб святой?
— Конечно.
— Ну, вот и доказательство. Следы от раскаленных прутьев решетки.
— Да, действительно, — с некоторым удивлением подтвердил инквизитор.
Андрес поблагодарил случай или Всевышнего — отпечатки, вроде бы, решетки оказались даже темнее и естественнее, чем представлялось ночью.
— В общем-то, вы уже наказаны, но отпустить вас я не имею права без согласования с главным инквизитором. Де Эспиноса сам решит ваш вопрос. Но я со своей стороны постараюсь посодействовать освобождению. Если вы поклянетесь, что ни в каких разговорах и ни с кем не будете упоминать в дальнейшем о мощах святого Лаврентия.
— Слово кастильца! Я выполнял свой долг, я передал их в руки достойного человека.
Сказал так, поддерживая и доводя до конца затеянную игру, а сам передернулся внутреннее. Не этот ли "достойный" человек позаботился, чтобы нога одного из несчастных превратилась в мощи?
— В таком случае отправляйтесь в камеру.
— А вы не забывайте моего совета. И спокойной ночи, ваше святейшество. Не работайте больше сегодня.
Вот и камера. Андрес вздохнул. Монах закрыл за ним дверь снаружи. Андрес прошел три привычных шага к лежаку. Едва не уселся на него в темноте, но кто-то охнул под его руками и он отшатнулся.
— Кто здесь?
Только стон в ответ. И так спина болит, а тут неизвестный расположился на его циновке. Но не по своей же воле? И, кажется, в беспамятстве. Наверное, перепутали камеры. Андрес не знал, что делать. Если б еще посветлее... Он нащупал свой плащ, скомканный в углу. Расстелил его на полу. Улегся. Потом вспомнил о баночке с мазью. Если изловчиться и потерпеть, можно снова помазать спину. Быстрее заживет. Без рубашки идти к де Эспиносе не хотелось. Стал мазать — подумал о человеке рядом. Может, ему еще нужнее. В конце концов, Андрес — врач.
— Эй, приятель, очнись, что с тобой? Скажи... Вроде бы услышали его. Разобрал сквозь стон:
— Руки...
Андрес потрогал их. Что-то странное. Не сразу сообразил, в чем дело.
Все суставы были вывернуты или выломаны. Господи, какую боль, должно быть, он переносит. Андрес даже забыл про свои подживающие раны.
— Спокойно, дружище, кажется, можно помочь. В костоправном деле я кое-что смыслю... Давай-ка сюда руку...
И пальцы Андреса уверенно, ласково, сильно стали прилаживать на место сустав за суставом.
— Ну что? Полегчало?
— Спасибо, добрый человек. И еще нога. Горит. Щипцами огненными приложились.