— Запомнил.
— Отныне я стану заботиться о твоем хлебе насущном. Поэтому рассчитай служанку, передай мне деньги, да и с квартиры можешь съехать. Поживешь здесь, привыкнешь ко мне.
— Простите, ваша милость, мне нужно побывать в Алькала, устроить там Луиситу — она для меня не просто прислуга. Надо уведомить об отъезде управляющего,
— И не забудь реализовать в золотых монетах все, что сможешь. Нужны деньги на дорогу. Знаешь ведь, что наш орден нищенствующий, у него нет недвижимого имущества. Мы существуем на добровольные пожертвования. Внесенные деньги служат не для того, чтобы набить едой животы бедняков — через час они проголодаются снова, — а чтобы коснуться лучами веры душ заблудших или еще не проснувшихся. Чтобы из полу зверей сделать людей в высшем понимании этого слова. И чем больше окажется твой первый взнос, тем большим ты сможешь послужить ордену, а значит и всем страждущим.
— Хорошо, я распоряжусь, чтобы продали ковры, украшения, мебель...
— У вас ведь и конюшня?
— Да, андалузские кони. Вы думаете и их?.. Боюсь, отец с матушкой будут очень расстроены...
— Возможно, они огорчились бы, если б им сообщали, что вы прокутили все состояние. Но на святое дело...
— Все-таки я хотел бы дождаться их разрешения.
— Это исключено. Слишком долго. К тому же, избавившись от лошадей, вы могли бы рассчитать конюха, не тратить денег на овес. Нужно быть разумным.
— Разумным... — повторил Антонио. — Так и Андрес говорил часто.
— Вот видите, ваш друг меня правильно понял бы.
Антонио с Луисой прибыли в Алькала. Она, поняв, что прошедшего не вернешь, что расставание неизбежно и что нищета ей не грозит, почувствовала себя взрослой и свободной. Перестала плакать и глядела на Антонио сухими чужими глазами. А он, избавленный от сцен и рыданий, был почти благодарен Луисе. Он хотел думать, что любила она его искренне, не помышляя лишь о том, чтобы привязать покрепче к своим юбкам. Обвинял ее в расчетливости, а она... увидела шрамы на спине Андреса и тесьму, на которой как у нищего болтался крест, расплакалась. И побежала к даренному доньей Хосефой сундучку, где хранила добро, достала серебряную, тонкой работы, крученую цепочку. Своими руками сняла веревку, заменила ее на цепь, перекрестила Андреса. Странно лишь, что он, отменно учтивый и всегда защищающий Луиситу, не поблагодарил ее на этот раз. Смотрел молча и серьезно. Ну, да можно понять, мысли его были заняты предстоящей дорогой.
Антонио погулял по городу, вновь смешавшись с толпами студентов, дошел до Энареса, постоял у тихо заводи, окруженной уже желтеющими, ивами. Вернулся домой для завершения всех дел.
Управляющий поначалу сопротивлялся, будто бы собственное его хозяйство собирался Антонио продать с молотка. Потом, уловив, что забот у него будет меньше — остаться сторожем при пустом, заколоченном имении, а оклад останется прежним, смирился. Но потребовал подробного письменного указания. Чтобы никаких претензий не имел к нему хозяин де Гассет-старший. Антонио в результате переговоров и сделок со скупщиками оказался владельцем двух смен одежды, коня, с которым ни разу не расставался надолго, и мешочка, набитого золотыми монетами.
Луиса проводила его до городских ворот, поцеловала трижды, едва касаясь холодами губами, сказала: "Да поможет вам Господь!" и ушла, не оглядываясь, в свою собственную жизнь, где места для Антонио уже не было. Он сорвал здесь же у ворот веточку полыни — так делали герои романов, расставаясь с родиной, — сунул ее в нагрудный карман и, пришпорив коня, поскакал в Мадрид.
— Нельзя быть таким легкомысленным, сын мой, — сказал Уго, увидев, что Антонио вез золото без сопровождающих, привесив мешочек просто к поясу. — Ангел-хранитель, верно, летел рядом. Ну ничего... Теперь деньги в надежных руках. А ты избавлен от их охраны.
— Хорошо. Но какую-то часть мне придется все же держать у себя?
— Зачем? У ордена общая касса. Ты, верно, забыл писанное в "Деяниях апостолов"? Святой Петр очень рассердился на новообращенных Анания и Сапфиру, которые имели дерзость удержать у себя часть своего имущества, не хотели отдавать его в общий котел. Глава апостолов был возмущен злостным утаиванием, который свидетельствовал о недостатке веры и доверия к нему лично. Святой Петр сказал, что, обманывая его, они обманули святой дух, и наказал их внезапной смертью, чтобы отмстить за покушение на дух Божий и в назидание другим,
— Я... Я вовсе не хотел... Я доверяю. Но вдруг случится, мне отстать в дороге, нужно будет купить овса коню, заплатить за постой...
— Все будет предусмотрено. И отказа в средствах для тебя не будет. Но пока, хотя бы для того, чтобы почувствовать причастность твою к святому нашему ордену иезуитов, ты должен передать мне все до последнего мараведи.