Почему мы так привязываемся к тем, кому сделали добро? Беззащитного и ничего не понимавшего звереныша ему было жаль куда больше, чем всех погибших в этом ненужном, глупом и ужасном сражении.
Он не сопротивлялся, когда его руки опутали веревкой и острием кинжала ткнули в спину, сказав: "Пошел!".
Искандер-Али — так звали арраиса корсарского судна. А лет десять назад он носил имя Алессандро и был, может быть, побогаче папы Пия IV. Потому что тот всю ватиканскую казну развеял по ветру, распутничая и пируя, а Алессандро все еще собирал деньги, находясь в преддверии жизни, когда можно будет отдыхать, наслаждаясь богатством. У папы Пия IV, впавшего к тому времени в старческий маразм, все интересы были ограничены пыточной камерой инквизиции и залами, где еженощно гудели оргии с фаворитами и любовницами. Но кардиналу Марку, фактическому правителю Рима, покоя не давало достояние купца. Хотя не просто купцом был Алессандро. Вернее — и купцом, и капитаном, и проводником, и главарем шайки... Сам с десятком проверенных людей добирался до Индии, пересекал горы и чащи, обходил вооруженные до зубов кордоны и незаметной змейкой скользил к сказочной Голконде в сердце страны. И там, обменивая немудреную пищу на невзрачные сероватые с проблесками камешки, они имели дело прямо с рабами, минуя охрану и надсмотрщиков, ежесекундно рискуя головами. И недосчитывались на обратном пути кое-кого из сотоварищей. Убивали. Но лишь тех, кто сам грозил смертью. От Голконды до Рима они не платили, дани ни одному перекупщику или сборщику пошлины. Все сами — путями окольными. Только искуснейшему ювелиру, преображавшему камни в драгоценности, перепадала доля. А Марк, сам бывший фаворитом папы Пия IV, должен был своей любовнице за кольцо со средненьким бриллиантиком, отваливать баснословные суммы. Ну не обидно ли? И кардинал подкупил охрану особняка — Алессандро обзавелся к тому времени красивым домом — нанял взломщиков. Те отомкнули тяжелые двери подпола, вскрыли тайник и доставили кардиналу шкатулку полную искристых камешков. Шкатулку Марк уничтожил, драгоценности пересыпал в ларец, оправы велел переплавить. А на камнях хозяйских знаков не обнаружишь. Никто не докажет, откуда они. Да и найдутся ли рискнувшие выступить против единовластного правителя? Не к Пию IV же обращаться с мольбой о защите, с требованием наказать его любимца, вернуть все отнятое, ради чего шел на смерть, потому что считал — или, поставив жизнь на карту, потом ни в чем не знать отказа, или погибнуть в краткой кровавой схватке.
Истерзанному обидой и ненавистью Алессандро передали к тому же письмо без подписи, но с угрозой: мол, если не уберется из Рима, будет прибит в темном переулке или вызван на допрос в трибунал инквизиции, где кончают известно как. Помянув недобрым словом Господа, чьим наместником на земле был папа римский, Алессандро продал особняк и отправился на службу к Сулейману II. Тот принимал всех, был бы храбр или искусен. Смельчаки воевали под знаменем пророка, богатели сами и переправляли кошели, полные золота — одну десятую от награбленного — в Стамбул. Мастеровитые делали жизнь подданных Высокой Порты более приятной.
Турецкие корсары рыскали по теплым морям. Алессандро, ставший ренегатом, знал как в считанные дни добиться авторитета окружающих. И кому же, если не таким как он, командовать с капитанского мостика? Искандер-Али был единственным итальянцем на корабле. Кроме него — несколько венгров, тоже принявших мусульманство, один испанец — христианин, и более того — священник, одна женщина — француженка, восемь турок и основная масса, считавшая себя арабами. Почему — "считавшая"? Да потому, что родом они были из Испании. Предки их пришли к Пиренеям из суровых пустынь, завоевали земли, но и оплодотворили их. И когда трижды проклятый Фердинанд сказал: "Принимайте католичество или убирайтесь вон из моей страны", они, смирив гордыню и отплакав, перекрестились, лишь бы не расставаться с землей, ставшей Родиной. И вот, теперь снова... Не угодишь... Тише воды, ниже травы жили мориски в испанских селениях. Но и существованием своим мешали церкви. Покоя не давали мориски тем, что своими неусыпными трудами могли лачугу на тощем клочка земли превратить в процветающую усадьбу. Но не воровством же! Сто лет назад прогоняли арабов. Завоевателей. Теперь — морисков. За что? Они бросали ненавистным испанцам дома и поля, нищими и раздетыми тянулись на юг, погибая по пути от голода и болезней. Но, покинув Испанию, те из них, кто выжил, недавно — забитые и несчастные, — гордо вскинули головы: "Мы — арабы!" и поклялись мстить католикам до последней капли крови. Клубок ненависти к христианскому миру — вот чем был корабль арраиса Искандер-Али. Но откуда же здесь взялся священник?