Но последние силы оставили священника, и он, звякнув кандалами, кулем свалился на серые плиты. Не церемонясь, бейлербеевы слуги подхватили его под мышки и поволокли в дворцовые подвалы — последнюю обитель отца Клементия.
В Алжире было более сотни часовен, синагог и церквей разного толка, не говоря уж о мечетях, чьи минареты тянулись к небу, будто стараясь сравняться с зелено-голубым минаретом Большой мечети. Шелковый белый с золотом флаг взметался над нею в полдень, отмечая время начала ежедневных казней. В два с половиной часа флаг падал, и любители острых ощущений разбредались по домам.
Трупы, не предназначавшиеся для устрашения, вывозились за город и сбрасывались в зловонную яму. Каменная площадь перед Джениной очищалась от жутких следов, принимая вид вполне безмятежный. Но площадки перед городскими воротами не отмывались, и кровь, как текла с насаженных на крючья и колья, так и засыхала, передавая окружающему запах тошнотворно-сладкий.
Отцу Клементию была оказана действительно не малая честь — его казнили у дворца. О торжественном событии морисков оповестили заранее, и множество их стеклось к Дженине.
Андрес знал про время казни от Искандера-Али и, увидев флаг над Большой мечетью, по привычке перекрестился. Не было возможности предаваться размышлениям: Соломон принимал больных, и Андрес едва успевал поворачиваться. "Подай полотно... Принеси таз!.. Налей уксус". Но когда мальчуган прибежал за врачом, чтобы тот спас ошпарившегося поваренка из какой-то корчмы, и Андрес, спеша за хозяином, нес громоздкую коробку с лекарствами и инструментами, он увидел у ворот Дженины сквозь редеющую толпу человечий обрубок в черной мокро свисающей сутане. Кольнуло сердце. Можно было недолюбливать, даже презирать отца Клементия, но он при своих грехах, сомнениях и вере был товарищем по несчастью. Аминь!
Соломон относился к помощнику безразлично-благожелательно. Не спрашивал его ни о чем, удовлетворясь краткой характеристикой, данной Андресу Искандером-Али. Стал внимательнее лишь после посещения баньо. Так называлось нечто среднее между тюрьмой и ночлежкой для невольников. Два типа их влачили тут жалкое существование. Те, за кого власти или частные лица рассчитывали получить выкуп от друзей и родных. И собственно рабы, которых приобрело или получило в виде дани городское управление. Первые жили в более тяжелых условиях, часто прикованные к железным кольцам в своих нишах. Их бдительно охраняли и делали все, чтобы невольники поскорее добивались присылки денег. Но у них была надежда на освобождение от кошмара. Вторым, ничего не светило, хоть и жили они повольготнее.
Отработав весь день на рытье каналов, строительстве мечети или дворца, вечерами развлекались как могли. Кто заунывно тянул грустные напевы, кто, вдохновясь вниманием слушателей, плел небылицы, кто предпочитал перекинуться в замусоленные картишки. За игрой нередко вспыхивали драки. И коли до них доходило дело, спасайся, кому жизнь дорога. В удары вкладывалась вся ненависть к беспросветной жизни. А обвинялся тот, кто был ближе — сосед по лежанке, партнер по игре... И в чем? В том, что он — португалец, московит, германец... Бельгийцев трясло при одном упоминании об испанцах. Герцог Альба вел статистику уничтожения строптивого, народа. Его радовало, когда офицеры с воспаленными от утомления и праведной страсти глазами, отчитывались в дневных успехах: сто человек сожжено, двести повешено, столько же оставили головы на плахах. Работенка была в разгаре. Как распорядился Филипп Католик: "Все бельгийцы заслуживают смерти — протестанты за то, что разрушили церкви, а католики за то, что не оказали должного сопротивления". Рабы-испанцы, не столько из-за преданности королю, сколько из упрямства, не хотели признавать вины за своей страной, находили поводы, чтобы упрекнуть бельгийцев в безбожии, лени и любом из смертных грехов. Господи, спаси и помилуй их!.. Не доброта и забота о ближнем, а злоба и непримиримость скрашивали их жалкие часы, свободные от изнурительного труда. В одной из драк пострадало столько рабов, что лекарь баньо не справлялся сам. К тому же повреждения их были слишком серьезными. Глупые люди... Чего добились? Ужесточения надзора и плетей, свистящих по малейшему поводу.