– А, вот ты где! – Слышу радостный голос Тавека.
Разгибаюсь и поудобнее перехватываю палку с кремнёвым наконечником. Юный воин стоит прямо передо мной. Весь в крови, но довольный, как козёл на овощебазе.
– Да, вот я здесь.
Улыбаюсь, по-идиотски. А что делать, если он спросит: чего де в мешке?
– Ты сколько гоблинов убил?
Чувствую предательское ёрзанье за плечами.
– Сам жив, и то хорошо. А ты?
– А я пятерых! – радостно сообщает Тавек.
– Замечательно, кхе.
Кашляю, поправляю мешок. А мог ведь просто убежать. Убили бы гоблина, ну и фиг бы с ним. Тут их целое племя загеноцидили. Одним больше, одним меньше. Ладно, выпущу в лес на обратном пути. Какая-то нехорошая мысль, неправильная. Выпущу, как зверушку, как пойманного по глупости галчонка или бельчонка. А ведь существо у меня за спиной думает, чувствует, переживает, ненавидит. Даже с животными так поступать и то вроде бы считалось не очень хорошо. Так, я не маленький принц, в мешке у меня не лис, я никого не приручал. Просто не позволил умереть одной разумной твари. Только бы никто не спросил, про мою ношу.
– А что это у тебя тут?
– Гоблин конечно! Зачем бы я ещё сюда пошёл!
Тавек смеётся, мешок ёрзает. Я не понимаю принял ли он мои слова за шутку, как я рассчитывал, или идея о том, что я пришёл за гоблином не кажется ему странной? Надо срочно сменить тему!
– Эй, Тавек, я смотрю у тебя на шее клык висит. Великоват для гоблина.
– Это медвежий клык, – с лица маленького воина пропадает улыбка, он набирает в грудь побольше воздуха и продолжает. – Клык того самого медведя, которого не смог убить мой отец.
Тавек поднимает голову и внимательно смотрит на меня, слегка улыбаясь. Я читаю в этом взгляде признательность. Ведь именно благодаря мне он убил того самого медведя. О судьбе отца, который косолапого одолеть не смог, пожалуй, лучше не спрашивать.
К счастью, разгорающийся огонь нарушает неловкую паузу, вынуждая закочнить разговор. Последующие минут пятнадцать все сбивают пламя. Ну, хоть лесной пожар в план набега не входил. Я помогаю как могу: слоняюсь туда-сюда, стуча тупым концом копья, по огню.
На обратном пути остаться одному не выходит. Приходится почти бежать, время от времени берясь за импровизированные носилки и кряхтеть обливаясь потом, пока меня не сменят. Раненые сами себя не донесут.
Так себе набег, как по мне. Поселение потеряло пятерых, трое ранены. Стоило ли оно того? Если бы не мой мешок, вернее его содержимое – я бы непременно расспросил о причинах происходящего. Но я боюсь ответных вопросов, не хочу ещё одной смерти, а может и двух? Интересно, есть ли у них наказание за спасение гоблина? Наверняка я первый, кто такое учудил.
Очутившись в поселении, подхватываю из главного костра горящую ветку и мышью проскальзываю в свой шалаш. Огонь в очаг, ношу в уголок. Вроде бы гоблинский ребёнок меня понимает.
– Жди.
Прошептав наказ, отправляюсь наружу. Жрать хочется, аж желудок к позвоночнику прилип. Прежде еду мне подносили, едва ли не на блюдечке. Три круга по поселению не дают ровным счётом ничего. Не на охоту же идти! А вот и решение проблем:
– Тавек, эм, – не люблю просить, – мне б еды какой…
– Пойдём!
Я следую за ним и понимаю, что он зовёт в свой вигвам, где явно куча людей.
– Друг мой, мне надо подумать… о видящей, – с запинкой произношу я, – мне бы просто чего-нибудь съедобного.
– Хорошо, – вздыхает Тавек.
Через минуту он возвращается, держа за уши мёртвого кролика или зайца. Эх, это не супермаркет с готовой колбасой. Сам ведь просил еду с собой. "ресторан у Тавека" к моим услугам, там конечно же наготовили всего. А на вынос – изволь сырое.
– Благодарю, мой друг.
Поспешно возвращаюсь в шалаш. Это уже не просто куча шкур с ветками, а дом родной, у меня тут даже гость в уголке прячется. Задвигаю полог и негромко зову:
– Вылезай!
В тусклом свете разгорающегося очага распрямляется существо. Щуплое, маленькое, как кукла. Глазищи огромные, почти в половину лица, как у инопланетян из старых фильмов. Нос приплюснутый, крупный, но не карикатурный, у некоторых людей вполне себе такие бывают. С пояса свисает куча ленточек и шкурок, вроде причудливой юбки, из под которой торчат ножки-спички. Совершенно плоская грудь перетянута полоской кожи, на манер топика. Надо полагать – передо мной существо женского пола. В кулаке гоблинка сжимает нечто чёрное, длинное узкое, наверное, нож.
Стоит, блин, молчит. Глазищами морг-морг. Понятия не имею, чего от неё ожидать. Может это вообще коварный план по проникновению в посёлок с последующим ответным геноцидом. Кажется, у меня есть прекрасная идея, как разрядить обстановку и решить проблему мёртвого, но совершенно сырого кролика.