Я просыпаюсь далеко не ранним утром. И, наспех перекусив, мы покидаем деревню последними. Задаю несколько вопросов, чтобы быть в курсе дела. В общем итоге у нас плюс-минус пять десятков бойцов с одиннадцатого по тридцать третий уровень. Часть из них ранены, но со временем встанут в строй. Ещё пять десятков неприкаянных рабов, которые либо не умеют пользоваться навыками, либо почти не прокачаны. Также есть два целителя и местный спец по травам. Для полного счастья мы тащим с собой чуть больше шести десятков деревенского люда вместе с женщинами, детьми и стариками.
Всю эту орду придётся кормить. Двадцать телег под завязку загружены харчами, скарбом и инструментом. Две из них с ранеными. Еды, по расчётам Илвирин, хватит до осени. На пару месяцев, значит. Не так уж плохо жила деревня рабов, если летом до сбора урожая у них есть припасы, чтобы прокормить такую толпу. Спрашиваю у принцессы, как это могло произойти. Её ответ полностью всё объясняет. Она учитывает то, что вся живность, кроме восьми уцелевших боевых лошадей, пойдёт на мясо. Какой бы нищей ни была деревня, в ней есть волы и кони, которые так-то под забой не предназначены, но в крепости они нужны чуть меньше, чем никак.
Опять я думаю не о том. Замок ещё отбить надо, да не у абы кого, а у особой древней нежити. Мысли упорно возвращаются к тому, что орду в сто семьдесят голодных ртов придётся кормить. А чем? Поля мы бросили. Торговлю на вражеской, по сути, территории наладить не удастся. Ладно, если займу замок и сделаю алтарь — разговор с королём пойдёт совсем с иной позиции. Он же не будет знать нашу численность и масштаб проблем с припасами. Чёрт, по уму надо брать только воинов. Всех прочих гнать в шею. Но это то же самое, что их убить. Даже летом без припасов долго они не протянут. А в других поселениях беглых скорее всего сдадут. А местные феодалы или королевские войска будут пытать, чтобы вызнать о нас побольше.
Как же всё отвратительно! Кругом враги, которые по сути должны быть союзниками. Базу отбивать хрен пойми у кого, а как добраться до настоящего врага — даже идеи никакой нет! Время утекает, как песок сквозь пальцы! Ничего, в могиле отдохну. Может быть, в компании древней жуткой нежити.
За день я освободил от ошейников кучу людей. Разбив походную кузню, можно расковать всех, но это сложно и травмоопасно. Проще будет, если я не спеша за оставшиеся дни открою ошейники всем.
Увы, дневной переход толпы со скарбом, детьми и животными — это не то же, что скорый шаг подготовленного пешего отряда. Полагаю, именно на такую скорость ориентировалась Илвирин при определении расстояния. К тому же около замка она и вовсе не была, но примерно знает, где он находится. К вечеру, когда мы разбиваем лагерь — нашей цели даже не видно на горизонте. А по описаниям — это высоченная конструкция из чёрного камня.
Поднять на ноги и колёса целую деревню — задача не из лёгких. Все устали, но теперь мы освобождены от ночных вахт, чему я безмерно рад. Нет у меня опыта охранной службы, а проворонить нападение — ой как не хочется, да и по статусу не положено. Я вроде как за главного, но слушаются все Илвирин. Идеально, как по мне. Демократия осталась там, в Старом Мире, а тут вождизм, королизм и прочая монархия, а я как обычно в непонятном статусе, но, главное, наверху. На самом деле я бы не отказался вместе со всеми телеги грузить, но не то общество. Не поймут, не оценят. Назвался главарём — сиди и командуй.
Только я успел подумать о королях и пролетариях, как к нашему костру подобралось пошатывающееся тело. Этот человек ещё в ошейнике — сегодня откат оценки слишком долгий, так что возобновлю освобождение рабов завтра. Нос улавливает запах алкоголя. Не то чтобы он был мне противен — я трактир планировал открыть, но пиво я уже давно не призывал и ещё дольше не пил. Есть вода, и мне нужен незамутнённый мозг.
— Эльф! Какого хера нами командует эльф? — громко возмущается пьяный голос.
Я перевожу взгляд на Илвирин. Её волосы сейчас откинуты на плечо, и одно остроконечное удлинённое ухо — хорошо видно.
— Я не имею ничего общего с эльфами!
Холодная сталь в её голосе не оставляет ни малейших сомнений. Она не шутит. Хогг нехотя встаёт, давая мужику шанс ретироваться вглубь лагеря, но вынырнувший из тени Жнег резким ударом ломает ему нос. Меня аж передёргивает от хруста.
— Простите, госпожа, — вежливо говорит рыжебородый ветеран, — я научу его субординации.
Жнег гонит не умеющего держать язык за зубами алкоголика подальше, подбадривая пинками. А я думаю о том, что до сих пор не видел других остроухих и не могу понять, как к ним относятся. Давно пора выяснить у принцессы, что к чему.