Чудовище лежит на траве, глаз, тот, что я вижу, закрыт. Дремлет, на солнышке греется. Стучу наш живой якорь по плечу, за которое и держусь.
Медленно, как подводная лодка с камышовым перископом, над водой поднимается макушка Хогга, он всплывает ровно настолько, чтобы его глаза оказались выше поверхности.
Вслед за ним, тихо фыркая и тяжело дыша, выныривает голова Илвирин.
– Тссс, – шипит варвар, высунув наружу ещё и рот.
– Она вообще спит? – тихо интересуюсь я.
– Вроде бы да, – шёпотом отзывается принцесса.
Хогг наконец поднимает голову над поверхностью целиком и, вынув изо рта камыш, спрашивает:
– Есть идеи?
Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, проветривая уставшие дышать через трубку лёгкие. Смотрю на виверну, потом на высокий крутой склон берега, густо заросший кустами и осокой, снова на виверну и только после этого отвечаю:
– Мне кажется, мы не сможем подняться бесшумно.
На долю секунды в глазах варвара мелькает пренебрежение, но тут же сменяется огоньком идеи.
– Тогда поплывём по течению
Илвирин кивает, Геката следует её примеру, а я сообщаю Тавеку, что мы хотим сделать. Тяжело ему, мы все знаем веллорский. Я в основном за счёт переводчика, но говорю ведь. Как-то и меня понимают.
– Я последний, – уведомляет Хогг. – Если что – тонуть молча!
Медленно, как сомнамбулы, мы отделяемся от варвара и начинаем тихонько плыть вниз по реке. Признаться, я больше всего опасался за принцессу, но через пару минут мне становится понятно, что в этом мире я – самое слабое звено во всём.
Мы плывём и плывём, я, хоть и гребу изо всех сил – отстаю от принцессы метров на сто, а где-то далеко перед ней едва-едва видны головы Тавека и Гекаты. Надеюсь, они соревнуются в скорости плавания, а не пытаются друг друга убить.
– Держись за ремень.
Меня нагоняет Хогг, и я послушно нашариваю под водой его пояс. Не издавая ни звука, ни плеска, со мной на буксире этот монстр в человеческом обличье в несколько секунд доплывает до принцессы и командует ей дуть на берег. Я и глазом моргнуть не успеваю, как он нагоняет и Ге с Тавеком. Они и впрямь гребут наперегонки, злобно косясь друг на друга.
– Выходим, – тихо рычит Хогг.
Ощутив под ногами илистое дно, я отпускаю столь удобный буксир и бреду на берег. Теперь можно и оглянуться. Примерно в полукилометре от нас острые шипы гребня виверны возвышаются над мостом и поблёскивают на солнце. Голову отсюда не видно, значит, и она нас заметить не должна.
Всё ещё стараясь не издавать лишних звуков, мы кое-как взбираемся по косогору. Принцесса то и дело отдёргивает ноги, наступая то ли на острые камни, то ли ещё на какие колючки. Ходить босой она явно не привыкла.
Так вот почему они все такие быстрые! Это ж я один, как дурак, в сапогах грёб! Кстати, надо вылить из них воду.
Добравшись до сухой ровной поверхности, я с превеликим блаженством плюхаюсь на задницу и стягиваю обувь. Хочется откинуться на спину, закрыть глаза и полежать хоть пару минут, но нельзя.
На меня смотрят дети, которые теперь вроде как, считай, мои дети. И принцесса. А перед принцессами всегда хочется выгнуть грудь колесом и распушить павлиний хвост. Варвар ладно – в сравнении с ним, как ни пыжься – все мы жалкие немощные букашки. Ему этот заныр с заплывом вместо утренней зарядки, а я сто раз успел подумать, что лучше б уж меня сожрали.
Задираю рубашку и отряхиваю налипшую тину, ряску и грязь. Глубоких дырок не видно, похоже на ссадину с занозами. Минус один из тысячи способов помереть в ближайшее время.
Даже несмотря на то, что последний рывок я проплыл на буксире – руки и ноги слушаются с трудом. Собрав волю в кулак и стараясь не кряхтеть, как столетний дед, я поднимаю свою тушку в вертикальное положение и осматриваю нашу пёструю компанию.
С детьми всё в порядке: Тавек прыгает на одной ноге, вытряхивая воду из уха, а Геката отжимает те тряпки, которые служат ей юбкой.
А вот принцесса походит на мокрую кошку, замотанную в кокон из тины. Я мельком видел её жалкие потуги привести себя в порядок, но, похоже, она их бросила ввиду полной бесполезности. В отличие от остальной полуголой компании, у неё кроме платья, которое рюшечками и оборками собрало всю речную грязь и ряску поверх крови и мозгов, в которых её изваляли раньше, у неё ещё и волосы чуть ли не до пят. Теперь это смесь волос, тины и водорослей. Зато всё зелёненькое! Я едва успеваю одёрнуть себя, чтобы не произнести это вслух.
Что-то необычное – я вижу резкое движение. Это варвар делает короткий взмах рукой, будто сейчас ударит себя по ноге, но в последний момент останавливается. Судя по мимике и движению губ – он яростно матерится, но при этом не издаёт ни звука.