Вхожу внутрь. Как в сказку попал. Кругом полки из рассохшихся сто лет назад досок, окованные железом сундуки. Огромная печь. Белая, что сильно выделяет её на общем фоне подплесневевшего дерева. На самом краешке печи сидит девчушка в длинном старорусском сарафане. Глаза – голубые озёра, из-под платка на пол падают две золотые косы.
– И так не узнаёшь? – насмешливо спрашивает эта Рапунцель двухвостая.
Щурюсь, морщусь, пальцы скребут затылок, мозги скрипят шестерёнками, похлеще, чем дверь избушки.
– Сашка! Ты? – неожиданно выпаливаю я. Не успев подумать, насколько прилично обращаться таким образом.
– Ну наконец-то!
– А Бабой-Ягой зачем прикидывалась?
– Поживи в лесу с моё, – ворчит хозяйка избушки, – и пнём прикинешься, чтоб со скуки не утопиться и дураков отвадить.
– Саш, тебе было чуть больше лет на вид, там, в Старом Мире.
– На планете, которой больше нет. Так правильнее, Тём! Вот же ж! И ты туда же, ведь не Марк тебе это выражение подкинул. Никто не хотел признавать, что того мира больше нет. Он мёртвый или уничтоженный, а не это ваше глупо-наивное "Старый".
– Ты тоже скучаешь, Саш, иначе б не злилась.
Я усаживаюсь на трёхногий табурет напротив. Не Александра, тем более не по имени-отчеству – все звали её только Сашкой. Когда мы встречались прежде, она тоже выглядела куда моложе своих лет, но не настолько же. Сашка – гений, единственный программист, который реально понимал технологию создания мира на маленьком кусочке атома. Чёрт, я уже стал забывать базовую физику! Тут мечи, виверны, какие ещё нафиг протоны с электронами?
– Наверно.
Девушка задорно болтает босыми ногами. Эх, хочу я через тридцать с гаком тысяч лет быть таким же беззаботным.
– Саш, в чём секрет? Почему тебе наплевать на людей, на Марка? Ты ведь знаешь, чего он хочет.
Мы не были близко знакомы. Привет-привет, один раз она спросила: как дела. Не помню, что я ответил. А ведь для меня прошло от силы пара месяцев.
– Секрет прост. У меня есть кнопка, – она улыбается так, будто всё сказала.
– Какая ещё кнопка?
– Перезапуск. Если мир докатится до такого состояния, что мне скучно станет – я его перезапущу с другими параметрами. Без Марка, например.
– А все, кто есть сейчас… исчезнут… да?
– Дезинтегрируются, я бы сказала.
Хочется упасть с табуретки. Время никому не идёт на пользу, хотя нет, фигня всё это. Ещё там, в… погибшем мире и Марк, и Сашка были странными.
– Я смотрю, тебе легко быть Богом!
– Думаешь, я тоже чудовище? Монстр, который спит и видит, как всех похоронить под слоем космического пепла? Нет, Тём. Тысячи, сотни тысяч раз я пыталась сделать лучше. Но становилось хуже.
– Думаешь, у меня…
Мой голос обрывается. Не могу закончить фразу. Я её понимаю, ещё как! Я сделал пару ошибок. Критическая из них лишь одна! И я едва не сдался после этого. Она сдалась спустя тысячи тысяч попыток. Я сломался бы раньше…
– Ты ведь пойдёшь дальше, несмотря ни на что?
Уверенно киваю.
– Если хочешь – оставайся здесь. Ни Марк, ни демоны тебя не достанут. Ты можешь каждую ночь проводить так же, как эту.
Сука старая! В самое сердечко! Я замираю, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, словно под дых ударенный. Сашка-Яга – продолжает свою сладкую песню:
– Детишки будут в безопасности. Хогг, конечно, уйдёт, но он большой мальчик, это его дела. Не твои.
Всё, кто мне дорог, прямо тут. В двух десятках метров от меня, и я могу их спасти, просто кивнув. Что, если поторговаться?
– За детьми приглядишь?
– И да, и нет. Я не стану опекать Мари. Мальчишка не останется тут без неё, а гоблин будет бегать за тобой хвостиком. Ты же не станешь просить удерживать Гекату силой?
– Да что не так с Мари? Она обычный ребёнок! Ведь жертва выбирается случайным образом, да?
– Нет.
Как гром среди ясного неба. Все мои представления о мире, о жертве и клятом портале рушатся, как карточный домик. Я же весьма чётко себе всё это представлял.
– А как? В чём причина? Что с ней не так?
– Если ты узнаешь ответ – убьёшь её без сомнений и колебаний. Тебе точно это надо?
И улыбается, и хихикает. Сволочь! Весело ей.
– Я не стану её убивать…
– Уверен?
Нет! Не уверен! Я же уже думал о том, что лучше бы позволил принести её в жертву. Если бы её убили, и я не освободил Марка – у меня была бы по крайней мере куча времени, чтобы разобраться, что к чему.
– Ладно-ладно, ты права! Я не хочу ничего знать про Мари! Пусть будет как есть!
– Может, тебе про остальных рассказать?
Сашка спрыгивает на пол и пододвигает вторую табуретку. Теперь её загадочно улыбающаяся мордашка на расстоянии вытянутой руки от меня.