– Потом допьешь, – заявила я. – Лучше расскажи, как тебя угораздило с забора свалиться.
– Я, это, понимаешь, Лелька… – с трудом двигая набитым ртом, сбивчиво принялся объяснять Дрюня. – Я, понимаешь… Деньги у меня кончились…
– Что? – не поверила я своим ушам.
Нет, я не в то не поверила, что у Дрюни кончились деньги – в это как раз поверить совсем не сложно, труднее представить, что они у него вообще были, – я испугалась, что Дрюня сейчас скажет, что лез для того, чтобы их позаимствовать. А это было на него не похоже.
Я знаю Дрюню очень давно – столько, что и представить страшно. Сразу кажешься себе еще старше. Дрюня был братом нашей с Полиной подруги Наташи – не той, к которой я приехала в Зоналку, а другой, подруги детства.
Сколько я знала Наташку, столько и Дрюню. Это был высокий, худощавый, темноволосый парень тридцати четырех лет, симпатичный и чертовски обаятельный. Он был награжден от природы огромным актерским талантом – и пел, и на гармошке играл, и спародировать мог кого угодно.
Вообще, Дрюня очень компанейский парень. И мне частенько доводилось проводить с ним вечера за бутылочкой коньячку, водки или на худой конец какой-нибудь «Анапы». Но последнее – только в самых крайних случаях.
И можно было бы назвать Дрюню идеальным парнем, если бы не…
Если бы не несколько недостатков, без которых, как известно, невозможно представить ни одного человека.
Мне, если честно, эти недостатки не казались такими уж крупными и не очень мешали общаться с Дрюней, а вот близким людям…
Ну, во-первых, Дрюня как-то не очень любил работать. За все время, что я его знаю, он устраивался на официальную работу пару-тройку раз, но нигде не задерживался дольше месяца. И в конце концов решил завязать с этим грязным делом.
Зато голова его постоянно была забита различными гениальными идеями, воплощение которых в реальность должно было обеспечить Дрюне огромный доход и безбедную старость.
И Дрюня каждый раз с восторженным оптимизмом брался за дело, абсолютно уверенный в успехе.
И даже я несколько раз принимала участие в его бизнесе. Правда, это постоянно заканчивалось довольно печально, причем чаще для меня, а не для Дрюни, который каким-то чудом умудрялся отделаться легким испугом.
Пару месяцев после этого Дрюня ходил притихший, а потом снова начинал лелеять новую идею и воплощать ее в жизнь.
Больше всех страдала от Дрюниных идей его жена Лена, которая деньги от мужа видела крайне редко. И если вдруг в какие-то моменты они появлялись, сразу же выяснялось, что именно вот эта сумма и нужна Дрюне на новое начинание.
Где Дрюня брал деньги на свои проекты? Ну, это совсем просто. У него была любящая мама, всегда готовая выручить. Причем хитрый Мурашов, хорошо зная свою маму, научился так манипулировать ее чувствами, что каждый раз изобретал какой-нибудь новый способ выколачивания из мамы денег – разумеется, взаймы. Только эти «займы» никогда не возвращались…
Так что то обстоятельство, что Дрюня сейчас на мели, меня нисколько не удивило.
А Дрюня тем временем продолжал:
– Ленка, понимаешь, в деревню свою уехала… Насовсем, говорит…
– Опять? – спросила я.
Лена, надо отдать ей должное, любила своего Дрюню очень сильно. Но и ее бедное сердце порой не выдерживало: когда Дрюня уж очень сильно ее доставал, она укладывала вещи, брала дочку и уезжала к родителям в деревню. Несколько месяцев Дрюня куролесил, пил, гулял, отмечая свою свободу, а потом, когда деньги кончались, начинал задумчиво почесывать затылок…
Финансовым директором в их семье была Елена, и с ее исчезновением исчезал из семьи и главный источник денежных средств. К тому же Дрюнина мама очень сильно не одобряла такие моменты, когда Дрюня с Леной разбегались, и переставала снабжать его деньгами.
Сейчас наступил именно такой период.
Оказывается, Дрюня потихоньку от жены продал ее новую кожаную куртку, на которую она копила очень долго, а деньги потратил. Вернее, не потратил, а, как выразился сам Дрюня, «вложил в очень выгодное мероприятие». Однако мероприятие выгоды почему-то не принесло, и в итоге куртка ушла с концами.
Узнав об этом, Лена лишилась всех чувств вообще и тупо начала кидать вещи в сумочку.
Ушла она не попрощавшись.
Дрюнина мама, тетя Лариса, крайне негативно восприняла эту новость и, пожалуй, впервые в жизни категорически отказала любимому сыну в спонсировании.
Посему на данный момент Дрюня находился в экономической блокаде.
Так как жить ему на что-то надо было, Дрюня и решил махнуть в Зоналку – была у него тут одна знакомая, которая могла его приютить.
Но знакомая, как на грех, вышла замуж, что расстроило все Дрюнины наполеоновские планы – спокойно перекантоваться у нее все лето.
Тогда Дрюня подрядился к одной из жительниц вскопать ей огород за жилье и стол. Правда, под словом «стол» Дрюня подразумевал еще и наличие водки.
Наивная старушка сразу же выставила ему бутылку, которую Дрюня благополучно откушал. После этого даже и говорить не нужно, что огород старушки так и остался на уровне целины.
Бедная бабушка, все еще лелея надежду, что сие долго не продлится, продолжала терпеливо ждать, а Дрюня квасить. В итоге терпение старушки кончилось, и Дрюня с позором был изгнан из ее дома.
На его счастье, он выяснил, что муж Маньки Сарафановой отбыл в командировку, и Дрюня стремительно стал налаживать старые контакты.
И сегодня он решил, как пылкий влюбленный, перемахнуть к Маньке через забор с букетом цветов. Он надеялся тем самым поразить ее воображение и заслужить если не любовь, то хотя бы возможность иметь стол и кров.
Но что-то, видимо, перепуталось в не совсем трезвой Дрюниной голове, и он с роскошным букетом, собранным с клумбы Манькиной соседки справа, великолепно перемахнул через забор, да не через тот, и чуть было не стал добычей Рекса.
Теперь Дрюня был озабочен двумя проблемами: куда ему, бедному, идти ночевать, и где брать новые штаны, потому что денег у Дрюни оставалось неприлично мало: два рубля десять копеек.
– Давайте ваши джинсы, – умиленная жалобной историей, поведанной Дрюней, произнесла Светлана Дмитриевна. – Я вам их починю.
– А… в чем я… это… – засмущался Дрюня.
– Сейчас, – коротко ответила Светлана Дмитриевна и скрылась в доме.
Вскоре она вернулась, неся в руках почти новые черные брюки.
Дрюня взял их и, поозиравшись по сторонам, направился к туалету.
Проходя мимо конуры, Дрюня хотел было пнуть ее ногой, но из нее сразу же раздалось глухое ворчание – видимо, Рекс разгадал коварные Дрюнины планы.
Мурашов резко развернулся и в три прыжка отскочил обратно к веранде.
– Идите в дом, – с улыбкой пригласила Светлана Дмитриевна. – Там спокойно переоденетесь.
Не успел Дрюня скрыться в доме, как оттуда раздался истошный женский визг. Мы подскочили на месте, а из дома вылетела встрепанная Наташка с вытаращенными от ужаса глазами.
– Мама! – визгливо прокричала она. – Что за новый мужик без штанов у нас в доме? Ты еще кого-то привела?
– Наталья! – строго прикрикнула на дочь Светлана Дмитриевна. – А ну-ка веди себя прилично!
Наташка надулась и плюхнулась на стул.
– Да что же это такое? – прохныкала она. – Уснуть спокойно не дадут! Только задремала – крики ужасные, Рекс этот противный надрывается! Ворочалась, ворочалась – никак уснуть не могу! Мужики по дому голые ходят! Бордель настоящий!
– Наташа, это всего лишь Дрюня Мурашов, мой приятель, – постаралась я ее успокоить. – Он случайно джинсы порвал, так Светлана Дмитриевна предложила ему их зашить. Ничего страшного!
Наташка, качая головой и непрерывно морщась, налила себе чаю.
Через пару минут из дому вышел Дрюня, на ходу подтягивая брюки, которые были ему великоваты. Он был немного смущен.