Мортон посмотрел на сержанта, перевел взгляд на серое в тяжелых тучах небо, будто бы спрашивая «за что?», тяжело вздохнул и медленно, устало произнес:
- Вы осел, Болле, - и, видя, что тот уже готов ответить, спокойно произнес, тяжело роняя каждое слово. – И я даже объясню, почему. Хотя, как показывает моя практика общения с ослами, они очень упрямы. Именно упрямство мешает им осознать всю глубину собственной глупости, даже, когда им приводят неопровержимые доказательства таковой.
- Да что вы себе позволяете? – взъярился сержант. – Вы понимаете, что только что назвали меня, полицейского при исполнении, ослом?
- Именно так, - также спокойно продолжил Хант. – Если вы думаете, что я оговорился, то, увы, нет. Я сказал то, что сказал. Надеюсь, повторять не нужно?
- Я вас сейчас арестую за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей! – продолжал негодовать Болле. – А потом напишу рапорт вашему начальству, в котором непременно доложу о вашем недостойном поведении!
Мортон Хант опять посмотрел на небо. Там существенно ничего не изменилось: ветер гнал тяжелые свинцовые тучи, источающие противную морось. Вновь вздохнул, еще более тяжело, чем в первый раз и, повернувшись к сержанту, изобразил нечто вроде кривой усмешки.
- Ваше право! Можете прямо сейчас отправиться к моему начальству с рапортом, думаю, генерал Де Шале все еще находится у себя в кабинете, - все также размеренно проговорил комиссар, доставая из внутреннего кармана пальто новенькое удостоверение. – А вот арестовать меня не получится. Взгляните сюда, пожалуйста.
Хант вытянул перед собой удостоверение личности в кожаной обложке. Сержант окунулся в чтение. По мере того, как он читал, глаза его все больше расширялись, рот слегка приоткрылся.
- Мой мандат чрезвычайного комиссара, подписанный членом Комитета Безопасности и главой Департамента полиции генералом Де Шале, - продолжил просвещать сержанта Мортон Хант. – Что это в первую очередь значит? Хм. Да то, что я теперь и ваш начальник тоже, сержант Болле.
Сержант стоял с совершенно отрешенным видом, переваривая только что свалившуюся на него информацию. Он так и стоял, застыв на одном месте, в одном положении. Капли дождя, срываясь с козырька форменного кепи, падали на нос, с которого падали на мраморные ступеньки крыльца департамента.
- Во-первых, - убрав удостоверение обратно в карман пальто и загнув палец на руке, спокойно произнес комиссар. – Ты меня раздражаешь. Но это не так критично.
У сержанта от такой наглости глаза полезли на лоб. Комиссар, не давая вставить и слова, загнул второй палец:
- Во вторых, ты распорядился эвакуировать мою машину. Это уже хуже. Мне надо срочно ехать, а ехать не на чем.
Сержант стоял перед комиссаром навытяжку, было видно, что его начинает потрясывать. Мортон, не сводя с сержанта жесткого взгляда, загнул следующий палец:
- Ну, и в-третьих, ты прервал ход моих рассуждений, когда начал маячить передо мной и орать. И вот это – хуже всего, - Хант на секунду замолчал, будто задумался, и продолжил. – Получается, что в городе, жителей которого ты поклялся защищать, чрезвычайная ситуация, которую требуется расследовать и ликвидировать, чем быстрее, тем лучше, а ты – не помогаешь, а мешаешь этому расследованию. Ну, какой из тебя после этого полицейский?
- Я… - промямлил сержант. – Я не знал…
- Допустим, не знал, но логически подумать ты мог? – не повышая голоса, спросил Хант. – Часто генерал собирает совещание в 6 часов утра, приглашая всех заместителей и целую кучу людей, вообще не относящихся к полиции?
- Н-нет, - сгорая от стыда и обиды, пролепетал сержант.
- Вопрос был риторическим, ну да ладно, - в очередной раз, взглянув на небо, произнес комиссар. – А теперь, мне нужна моя машина.
- Она…
- Она эвакуирована. Знаю. Поэтому, твоя задача: проехать на штрафстоянку, забрать мою машину и доставить к дому, - с этими словами Мортон достал ключи и вложил их в руку ошалевшему Болле. – Кузнечный переулок, 17.
- Но… - начал, было, сержант.
- Это приказ! – жестко произнес Хант. – Сдать свои обязанности дежурному и срочно выдвигаться за машиной! Все ясно? Вопросы?