Сержант еще пару секунд хлопал глазами, потом все-таки сумел взять себя в руки и тихо произнес:
- Вопросов нет. Разрешите выполнять?
- Идите, - махнул рукой комиссар.
- Есть идти! – откозырял ему сержант и, развернувшись на каблуках, пошагал прочь.
Мортон немного постоял на крыльце, смотря в след удаляющемуся сержанту. Потом достал телефон. Выбрав в меню последних звонков знакомый номер, он, приложив трубку к уху, стал вслушиваться в мерные долгие гудки. Чуть слышное шипение помех и в трубке раздалось долгожданное:
- Але, что там у тебя? – мужской голос выражал крайнюю степень апатии и казался заспанным.
- Привет, Хеви! Извини, что так рано, но… мне надо домой. Срочно. А я у Департамента, - проговорил Хант в трубку.
- А машина тебе на что? Или ты пьяный? Хотя, вроде нет… - на том конце телефонного разговора воцарилось молчание.
- Ты уснул или задумался? – попытался пошутить Мортон. – Хеви, серьезно. Поднимай свой зад и тащи его вместе с машиной к Департаменту. Учти, что машина, в отличие от твоего зада, в приоритете!
- Понял, - хмыкнула трубка. – Подожди минут десять. Я хоть умоюсь.
- Жду. – сказал Хант и нажал на кнопку окончания разговора.
Дождь все моросил и мерзко закатывался за воротник. Чрезвычайный комиссар зябко поежился, отметив про себя, что утро будет не только дождливым и пасмурным, но и туманным.
***
Кристоф Болле, сержант полиции, шел по Цветочной площади. Хоть ему и приказали двигаться «бегом», но от обиды и стыда, он не мог себя полностью контролировать. Сержант какое-то время просто неторопливо брел по улицам по направлению к штрафстоянке, сжимая в кармане кителя ключи от автомобиля ненавистного комиссара.
«И как можно было так вляпаться?» - корил себя Болле. – «Почему я сразу не понял, что этот комиссар – важная шишка? Дурак! Натуральный осел, как он и говорил!». Мысли сержанта с каждым разом привносили все больше отчаяния в его рассудок.
Дождь моросил. Но и что-то изменилось. Сержанту показалось, что перед глазами какая-то пелена. Он моргнул и потер глаза, подумав, что это от недосыпа и ночного дежурства. Он открыл глаза: пелена никуда не исчезла, даже показалось, что еще чуть больше сгустилась.
«Черт!» - воскликнул про себя Болле. – «Этот урод, Хант, заставляет меня заниматься черт знает чем! Я ему, что, слуга? Почему я должен бегать по городу, мокнуть, да еще и, похоже, туман начал сгущаться! Я скоро ничего не увижу. Урод! Это он во всем виноват!».
Туман сгущался. Было ощущение, что туман крадет не только видимость, но и слышимость: ботинки, ранее звонко стучавшие по мостовой, теперь гулко ухали. Дома стояли, будто облитые киселем.
Кристоф Болле сначала было залюбовался красотой, но секундой позже ему стало тревожно: кто знает, что скрывает мгла?
«Вдруг я чего-то не увижу или не услышу?» - едва не поддаваясь панике подумал сержант. – «Чертов комиссар!».
Очертания улиц становились все более размытыми. Болле стал двигаться осторожнее, постоянно оборачиваясь. Вдруг, переходя улицу, он услышал странный звук, будто по асфальту или камню катится металлический шарик или клацают когти. Звук был глухой, но пугал своей периодичностью. Звук нарастал, но направление было понять невозможно. Туман искажал звуки до невозможности.
Болле весь внутренне сжался, мозг разыгрывал страшные картины, как его разрывает на части монстр, прыгающий из мглы тумана. Сержант от страха заметался по улице, в надежде найти укрытие и, увидев арку двора, побежал туда.
Он побежал, не помня себя от страха: пугающий звук приближался и, все также, неизвестно откуда. Он затормозил, переводя дыхание. Обернулся и увидел перед собой огромные, желтые…
«Глаза?» - ужаснулся Болле, в панике закрыв лицо руками.
***
Максимилиан Хевинг, молодой мужчина тридцати лет, крупного атлетического телосложения, модно подстриженный и с блестящим от впитавшегося лосьона, гладко выбритым подбородком, вел машину. Он спешил. Очень спешил. Спешил, потому, что ему позвонил его друг и попросил о помощи. Спешил, потому, что друг, просивший о помощи, являлся его непосредственным начальником.
Друзья называли его Максом. Более близкие – «Хеви». Максимилиан был двух метров роста ровно и с детства занимался плаванием. А еще Макс любил вкусно поесть. При своих двух метрах роста он весил сто двадцать один килограмм. Именно поэтому, с легкой руки его близкого друга и начальника комиссара Мортона Ханта, к нему и пристало прозвище «Хеви»: тяжелый.