Наконец, пришедшие поравнялись с встречающими, и обладатель серого пальто и заурядной внешности, сделав шаг навстречу Ханту, протянул руку.
- Добро пожаловать, господин комиссар! – произнёс директор полигона, пожимая руку Ханта. – Я – Эдгар Мосс, директор этой, с позволения сказать, сокровищницы.
- Мортон Хант, чрезвычайный комиссар, это мой помощник, старший инспектор Максимилиан Хевинг, - сказал Хант, указывая на Хеви.
- Инспектор Мартин Кнедл, - сухо представился полицейский, сопровождавший встречающую делегацию. – Введу вас в курс дела.
- А, я… - начал было мужчина в дорогом пальто, но был грубо оборван Хантом.
- Мне совершенно неинтересны ваши имена! – спокойно, но при этом грубо произнёс комиссар. – Меня больше интересует: почему на месте преступления находятся журналисты? Директор? Инспектор?
Директор мусорного полигона не ожидал такого поворота событий и, совсем растерявшись, сник, пытаясь поглубже закутаться в поднятый воротник пальто.
- Простите, комиссар, но у меня не было никаких особых предписаний, - отрапортовал Кнедл. – Работал согласно протоколу: журналисты снимали, но дальше оцепления их не пропустили.
Хант нахмурил лоб, будто что-то обдумывая. Секундным замешательством быстро воспользовался обладатель модного пальто и дорогих туфлей, затараторив, что есть мочи.
- Я – Альберт Зебен, корреспондент «Четвёртого канала», рад познакомиться, комиссар Хант! – он старался произнести как можно больше слов за, как можно меньшее, количество времени, при этом умудряясь заискивать. – Мы как раз хотели обсудить вопрос о проходе за оцепление. Вы ведь тут главный? Прошу, дайте команду своим людям пропустить нас, пожалуйста!
Хант от такой наглости, казалось, потерял дар речи: стоял и слушал сбивчивую речь журналиста, совершенно не двигаясь. Между тем, Зебен продолжал вещать.
- Мы прибыли сюда первыми, отсняли замечательный материал, а потом набежали ваши… кхм… дуболомы и больше нас не пускают! – практически выкрикнул журналист. – Прошу, велите им пропустить нас… а уж мы в долгу не останемся!
После этих слов, как бы в подтверждение некоего договора, Альберт подмигнул правым глазом Мортону.
Хвви, глядя на эту ситуацию, уже предполагал, что сейчас будет. Поэтому сделал шаг назад и постарался расслабится, сосредоточившись на мелких каплях дождя, покрывающих рукав его куртки.
После всего услышанного, с лицом Мортона Ханта несколько секунд происходили странные метаморфозы, после чего он повернулся к журналистам с самой обворожительной улыбкой, на которую был способен. «Ничего хорошего не предвидится» - вновь подумал Хеви и снова уставился на мокнущий рукав куртки.
- Итак, господа, - произнёс Хант, едва ли не пафосно. – Подытожим. Вы, журналисты, каким-то образом пронюхавшие (здесь комиссар обернулся на директора свалки, от чего тот поник ещё больше) о том, что здесь произошло, успевшие сделать снимки и видеорепортаж с места чрезвычайного происшествия, хотите, чтобы я вам разрешил пройти за оцепление, чтобы, видимо, восполнить пробелы, имеющиеся в нынешнем репортаже, я прав?
- Да! Совершенно верно! Я знал…
- Навряд ли! – грубо оборвал журналиста Хант. – Такие как ты – ни черта не знают. Таким как ты важны только собственная слава и выгода. И плевать ты хотел на всех остальных!
- О чём это вы… - начал было Зебен, но снова Хант его перебил.
- Мало того, что вы отсняли материал, вы еще успели засветиться в прямом эфире, - напирал комиссар, зло зыркнув на оператора. – Сделали сенсацию?
Оператор, тот самый парень в джинсах с камерой, как-то резко сжался и попытался по примеру директора свалки зарыться в воротник джинсовой куртки.
- Я спрашиваю – сделали? – не отставал Хант. Оператор, сжавшись ещё сильнее, нервно кивнул, после чего комиссар продолжил удовлетворенно. – Сделали. А теперь попрошу отдать запись мне.
Хант картинно сделал пол шага вперед и протянул руку раскрытой ладонью вверх. Оператор, не зная, куда себя деть, понуро стоял под дождём, и уже практически сделал движение в сторону Ханта, чтоб отдать камеру, но корреспондент его опередил.