И он вывалился спиной вперед сквозь дверь аваВиталийного
выхода пиратского схрона, устроенного экипажем «Черного
Тельца» на планете Ариадна.
Удар едва не вышиб из него дух. В глазах потемнело,
сознание отключилось,и на несколько секунд ему показалось,
что он снова там, в настоящих джунглях, где не выжить
обычному человеку.
Но он –не обычный человек. Он –Неигрок, черт побери!
Да, ему фатально не везет. Да, все его начинания
проваливаются с треском, но он всякий раз ухитряется выжить
и, разбитый, уставший, потерявший все, даже надежду на
лучшее, не говоря уже о вере в свои силы, все равно ухитряется
вставать и, стиснув зубы, продолжать движение. И сейчас он
встанет. Сейчас...
Ледяная вода сомкнулась над головой. Ноги опутала живая
ловчая сеть –как в воздухе хищные лианы,так в реках водились
хищные водоросли –и вдобавок кто-то еще навалился сверху,
не давая всплыть.
Два человека и хищная водоросль сцепились в смертельной
схватке. Неигрок сопротивлялся из последних сил, раз за
разом выскальзывая из кольца державших его рук. Он не
должен был выбраться живым, но когда уже легкие взорвались
от недостатка воздуха, когда вода хлынула в глотку, обжигая
горло, когда боль скрутила тело, что-то сомкнулoсь на запястье
и его рвануло вверх, буквально отрывая от тех, кто вцепился в
него.
Воздух!
Жить. Дышать! Просто быть!
Его выволокли на берег, бросили в грязь, как мокрую
перекрученную тряпку. Вода хлынула изо рта и носа, царапая
горло, выворачивая наизнанку и без того истерзанное тело. Его
всего трясло, сознание путалось. Несколько раз oн попытался
приподняться на дрожащих руках, чтобы отползти от берега,и
несколькo раз падал лицом в грязь, до тех пор, пока кто-то –par опять кто-то! –не цапнул его за шиворот и отволок подальше
от воды.
Какое-то время после того, как вылилась вся вода,и легкие
перестали сотрясаться от кашля, он еще лежал пластом, силясь
понять, кто он и где он. Торопя с определением, его потрепали
по плечу. Незнакомый голос что-то спросил. Понадобилось
время, чтобы он смог сообразить: у него спрашивали, как он
себя чувствует.
- В порядке...
- А где?
Он догадался, что речь идет о его несостоявшемся убийце.
- Утонул.
Поднял голову. Огляделся.
Джунглей Ариадны больше не было. Был обычный лес.
Обычная земная роща. Березки, рябинки... И не хотелось
задаваться вопросом, как, куда и почему пропал тот кусочек
иного мира. Главное, что он сделал свое дело.
Неигрок встал. Оглянулся по стoронам. Сделал шаг.
Потом второй и третий. За спиной кто-то испуганно выдохнул.
Кто-то попытался его окликнуть. Он не обернулся, никак не
показал, что вообще услышал чужой голос. Он идет своим
путем. Те, кто остались за спиной... ему с ними не по пути.
Направился прочь, не обращая внимания на оклики
выживших «стервятников». Он сделал то, что должен. Сделал
так, как понимал свой долг.
Не важно, куда ты идешь, - сказал он себе. Не так уж важно,
зачем. Главное –ты взаимодействуешь с этим миром. Не
сделаешь ты этого шага –его сделает кто-то другой. Шагнув не
туда,ты займешь чужое место,и при этом кто-то чужой займет
твое. Это же так просто и понятно. Наши слова, наши дела,
мысли, поступки –все связано со всем. Даже если он оставался
бы на месте, он и то связан с окружающим миром, не давая
кому-то другому встать вместо него. Другой вопрос, что все его
действия всегда были ошибочными, что они приводили қpar плачевным результатам –для него. Он проигрывал, уступая
свои правильные ходы и удачи другим. Печально видеть, как
посторонние люди получают награды и жизненные блага,
которые он упустил из рук? Печально и обиднo. Но, с другой
стороны, без него они бы не могли победить. Без его ошибок у
них не было бы шансoв. Так не все ли равно?
Да.
Обратный путь показался намного труднее и дольше. Исчезло
что-то важное. Цель? Смысл жизни? Или правы те, кто
считает, что некоторые тайны и загадки никогда не должны
быть разгаданы? В его жизни все встало на свои места, но на те
ли места? И что подумают и сделают те люди, которые на него
понадеялись?
- Вон он!
Крик вырвался у кого-то одного, но его тотчас же подхватили
десятки глоток. Несколько человек сорвались с места, едва в
зарослях наметилось какое-то движение, и в тот момент, когда
человек, наконец, выбрался наружу, перешагнув через границу