В этой шутке о якобы грозящей ему, Дроздову, полноте таилась и некоторая доля правды. Жирок Дроздову угрожал вполне реальный. Зарплата у него увеличилась почти втрое, он стал меньше двигаться. Возросли, конечно, и расходы с той поры, как он покончил с холостяцкой жизнью. Хотя Женю меньше всего можно было упрекнуть в расточительности: она не увлекалась ни дорогими нарядами, ни украшениями; правда, подрастал Андрейка, на котором все горело.
Семейный их бюджет попыталась изменить Анна Дмитриевна, решившаяся вложить в него свою пенсию. Обнаружилось это случайно. Вазу старинного темно-синего стекла, предназначенную для фруктов (подарок матери Бориса, мечтавшей скрасить его холостяцкую жизнь), они использовали для всяких квитанций, счетов и мелких купюр, получаемых на сдачу. И вдруг в этой вазе Борис Андреевич обнаружил пятидесятки, перехваченные тонкой резинкой.
— Женька, ты что деньгами разбрасываешься? — как бы между прочим спросил Борис. — Миллионерша у меня супруга… Сто тыщ на мелкие расходы, Женя пожала плечами.
— Понятия не имею, что за деньги.
— Да это же пензия, сынок… — вмешалась Анна Дмитриевна. — Женечка, я же тебе говорила на днях, — и заговорщически подмигнула, явно стараясь замять инцидент. А Женя на знак не пожелала обращать внимания.
— Когда это вы мне говорили, Анна Дмитриевна?
— Ох, беспамятливой стала, милушка моя. Совсем беспамятливой.
Анна Дмитриевна говорила, а сама не знала, куда глаза девать.
— Что-то вы хитрите, матушка моя. Скажите откровенно, что это за деньги?
— Сказала уже. Моя пензия.
— А зачем она здесь?
— Как это зачем, милушка моя? Что же я, для вас чужая? Вроде на вашем коште я — за то и работаю. Нет, так не пойдет. Ну, сами рассудите, зачем мне каждый месяц полтыщи. Не молодка, поди… — И твердым тоном подвела итог разговору: — Коли на то пошло, никто не запретит мне о внуке заботиться.
Спорить дальше было неловко.
С той поры Андрейка стал чаще прежнего щеголять обновами. Их упреки Анна Дмитриевна игнорировала, лишь тревожилась: вдруг покупки не к лицу мальчонке?
— Ну, о чем вы говорите? Такому молодцу все к лицу, — поневоле нахваливал обновки сына Борис.
А мальчишка рос действительно презабавным, копия Жени. И любил его Борис несказанно…
Эти размышления Дроздова были внезапно прерваны грозным и отчаянным рыком поврежденных металлических деталей, скорее всего шестеренок. По крутому спуску узкого бульвара мчался, набирая скорость, пузатый автобус. «Отказали тормоза?!» От невольной этой мысли у Бориса поползли по спине мурашки.
Потом он увидел, как зад автобуса стало заносить влево, а передние колеса, не подчиняясь рулю, выворачивали в сторону Дроздова. Еще несколько секунд, и автобус его раздавит.
— С левой стороны была сплошная стена дома — ни подъезда рядом, справа дорогу ограничивала металлическая решетка. Спастись от неминуемой гибели можно было лишь за этой решеткой.
— Дроздов метнулся через дорогу, но подошва ботинка угодила на кусок льда, лежавшего на отполированном трамвайными колесами рельсе. Этот сколотый с асфальта лед расшвыривали, чтобы он скорее таял. Борис не заметил осколка. Поскользнувшись, он упал, но тотчас вскочил, и в этот момент на него обрушилась неуправляемая сила. Удар оказался настолько сильным, что Борис перелетел через чугунную решетку и угодил в снег. Спасение было бы невозможным, угоди он всем телом в решетку.
Жизнь у Павла Зыкова шла в своем размеренном ритме. Положение его на заводе год от года укреплялось. Скорости резания металла все время возрастали, а со скоростью обработки росла и его зарплата. Плановики и нормировщики, конечно же, постоянно приводили к соответствующим пропорциям фонд заработной платы. Но случалось порой и такое — Зыкову и его последователям после внедрения усовершенствований к станку начисляли до трех и больше норм выработки.
Однажды произошло ЧП. Работница бухгалтерии, полная женщина, страдавшая сердечной болезнью, посмотрев ведомости на оплату, тихо вскрикнула и стала меняться в лице. Антонину Семеновну сразу же окружили. Что случилось? Не помочь ли?
— Вы поглядите, сколько Зыкову причитается.
Взглянули и ахнули: токарю Зыкову причиталось выплатить двенадцать с половиной тысяч рублей.
Стали пересчитывать, уверенные, что произошла ошибка. Подняли все наряды, а пока считали, пришла из цеха встревоженная нормировщица и принесла еще два наряда. В бухгалтерии действительно обнаружили ошибку: вместе с дополнением, поступившим из цеха, Павлу Порфирьевичу Зыкову причиталось получить не двенадцать, а около четырнадцати тысяч рублей.