После этого случая мы подружились. Я стал более разговорчивым, кто-то говорил, что дружба с Желтым даже и к лучшему, а кто-то косо на нас поглядывал. Но я считал, да и считаю его лучшим другом. Но только после Костяна. Но о нем позднее.
-Ну, так что? Что ты скажешь в свое оправдание? – недовольно спрашивает мама, поглядывая на мои разбитые костяшки.
-Ничего. Нужно было научить уму-разуму одного типа. Но ты не волнуйся, живой он, – безмятежно отвечаю я, присаживаясь перед мамой на колени и взяв ее руки.
-Ой, успокоил. Ну, хоть живым оставил, и то радует. И все-таки я не очень довольна твоим поведением последнее время. Ты в школе давно появлялся? Ты почему учительницу по химии до слез довел? И, скажи честно, ты краники в школьном туалете сломал?
-Как много на меня ты обвинений свалила… – возмущенно говорю я маме. – Нет, только с учительницей. Но она сама виновата. Все смирились, а она заладила, мол, сними свои железяки с лица. Да пошла она! Мое лицо, что хочу с ним, то и делаю.
-Их, конечно, желательно снять, но разве тебя заставишь? – «Вот-вот. Почему мама хоть и против, но все равно разрешает, а эта мымра силиконовая до посинения готова меня мучить». – И знаешь, сын, в следующий раз подбирай слова. Так и из школы вылететь не долго.
Нет, все-таки мама у меня, хоть и пытается быть строгой, очень добрая и красивая. В свои сорок лет она выглядит очень хорошо. Доброе, немного худощавое, задумчивое лицо, грустные карие глаза, тонкие губы, блестящие каштановые волосы. Жалко, что папы больше с нами нет, может быть, мама и улыбалась чаще.
-Что ты хоть ей сказал? – спрашивает мама, стоя у двери. Разговаривать нам больше не было смысла, общих тем, кроме как отчитать меня за все поступки, нет, так что она просто собралась уйти.
-Я ей сказал, чтоб она шла куда подальше. Я же ничего не говорю, что у нее грудь силиконовая, да губы на пол лица. Ну и одевается она как последняя ша…
-Извинись, – перебив меня, грустным голосом говорит мама, открыв дверь и уже переступив порог.
-Да кто она такая, чтоб я перед ней извинялся?! Она же действительно такая! Прости, мам, я тебя, конечно, люблю, но перед… этой я не извинюсь, – говорю я, включая компьютер. Я вообще не понимаю, зачем мне извиняться, если начал все не я. Тем более на правду не обижаются, так что химичке нечего было выть на всю школу, что я такой плохой. Я уверен, что ее обсуждают, где только можно и кто только может. Исправилась бы лучше, чем обижаться.
-Юр, извинись. А если нет, то я с тобой по-другому разговаривать буду. Хватит вести себя как ребенок, взрослеть пора и думать, что ты говоришь и кому ты это говоришь.
-И не подумаю. Она сама виновата.
-Хорошо, – тихо говорит мама и, закрыв дверь, уходит в другую комнату.
Ну, вообще шикарно! Из-за этой куклы я еще и с мамой поругался. Я же говорил, что она виновата. Если химичка извинится первой, я, так и быть, тоже попрошу прощения, но никак не наоборот. Даже если мама попросит, а я ее очень люблю, все равно первым не подойду. Это просто дело принципа. А вот перед мамой все-таки стоит извиниться. Я и так у нее не сахар, а чтоб она обижалась из-за такой ерунды (именно так), не хочется.
Да, точно, обязательно извинюсь, только завтра утром. Сейчас уже поздно.
-Юрка! Вставай! В школу опоздаешь! – кричит мама из коридора.
Господи, будь милосердным, отмени уроки по субботам. Вместо того чтоб спать, я должен вставать и идти в эту школу. Хотя я сам виноват, что вставать мне тяжело, нужно было ложиться спать сразу, как пришел, а не в три ночи, когда в семь вставать. Все, со следующей субботы так и буду делать. Наверное.
-Ты встаешь? Я же ведро холодной воды на тебя вылью, как было в прошлый раз. Вставай уже!
-Уже… Еще чуть-чуть, – сонным голосом отвечаю я маме, а сам натягиваю на себя одеяло. Если мама все-таки решит меня облить водой, то хоть не так будет холодно. Одеяло же меня спасет.
-Вставай, кому было сказано? – стягивая с меня моего защитника, говорит совершенно незнакомый человек, по крайней мере, его голос я слышу в первый раз.
-Мам, если это ты, то я сейчас встану, только давай без водички?
-А я и не мама, – вновь звучит этот голос.
Вот же блин, убью, если это не мама. Кто такой смелый, что осмелился будить меня? Утром я чертовски зол, так что смельчаку явно не поздоровится.
Мне пришлось встать с кровати. Ну, во-первых, мама не на шутку разозлилась, а во-вторых, это неизвестное чудо, что решило поиграть в мою маму, все никак не хотело отстать от меня, дергая то за руку, то за ногу. Это только веселило, но до тех пор, пока это существо не стало меня щекотать.
-Отстань, надоедливое существо, я сейчас встану, – не выдержав издевательства над моими пятками, сдаюсь я и, скинув одеяло, смотрю по сторонам в поисках утреннего чуда.
Я увидел его на кровати. Он, обхватив руками колени, внимательно смотрит на меня своими радостными темно-карими глазами. Я бы даже сказал, что это девочка, так как ни один нормальный пацан не сделает себе каре с густой прямой челкой. И этот мальчишка тоже в очках. Как же мне везет, ммм…
-Ты кто? – зевая, спрашиваю я. Потянувшись, встаю с кровати и нехотя плетусь к двери. Все-таки не с субботы, а с понедельника начну рано ложиться. Такое чувство, будто еще секунда и я упаду и вновь усну.
-Я твоя советь. Приятно познакомиться.
Пха-ха, совесть. А я тогда кто?
-А я банан. Тоже очень приятно с тобой познакомиться.
-Но я не шучу. Я действительно твоя совесть. Просто ты со мной никогда не разговаривал и не слушал, поэтому мы и не знакомы.
-Ага-ага, – говорю я, заходя в ванную.
Тоже мне, совесть нашелся. Мне всегда казалось, что совесть должна быть противоположного пола хозяину. Но мало того, что моя якобы совесть мальчишка, так еще и очкарик. Круто, всегда об этом мечтал!
-Но я, правда, твоя совесть, – не унимается мальчик, следуя за мной по пятам: и в ванную, и в туалет (пришлось ждать «совести» за дверью), и даже на кухню. А мама, кажется, ничего не слышит и не видит. Вот я бы сразу заметил, что к моему сыну пристает мелкий мальчик, называясь его совестью. А может, я сошел с ума? Или все еще сплю?
-Эй! Ты слышишь меня?
-Я тебе сказал, что если ты моя совесть, то я тогда банан. Отстань от меня, по утрам я жутко злой.
-Мне все равно. Я поговорить пришел, – жалобно пищит мальчик, внимательно глядя мне в глаза.
Знаете, могу поклясться, что видел уже этого паренька, я видел уже эти глаза. Глаза цвета горького шоколада.
-А ты отстанешь, если я соглашусь? – не выдержав приставучести «совести», соглашаюсь я.
-Конечно. Об этом я и хотел поговорить.
-Ладно, но если не отстанешь, беги из страны.
«Совесть», победно улыбнувшись, садится рядом со мной и тоже начинает завтракать.
А мама, точно его не видит?! Вряд ли такое наглое существо, как моя (а моя ли?), совесть, сложно не заметить.
====== Глава 2. ======
Позавтракав, я иду в свою комнату. Приставучая Совесть, копируя мою походку, следует за мной, иногда щипая за бока. Если бы я не хотел спать, давно бы уже придушил настырного гостя.
- Ну, чего ты хочешь? – спрашиваю я, натягивая джинсы. М-да, стоит попросить маму не так сильно меня откармливать, иначе я больше ни во что не влезу.
- Присядь, Юра, разговор будет долгим, – спокойно отвечает мне Совесть, пристально наблюдая, как я тут перед ним в трусах (уже в джинсах) щеголяю. Мелкий извращенец, ну хоть в чем-то мы с ним схожи, и то радует.
- Мне в школу нужно, так что давай быстрее.
- Ой, что-то я не помню, когда ты так яро торопился в школу. Что с тобой? Ты не заболел? – звонко смеясь, спрашивает у меня мальчишка. Он, схватившись за живот, ложится на кровать и начинает стучать пятками по ней. Если парень мне сломает кровать, заставлю его делать новую.