Совесть, раздраженно, как-то грустно и с жалостью посмотрел на меня, мне показалось, что как будто в последний раз, и, на секунду задержавшись у двери, вышел, даже ею не хлопнув, а тихо закрыв. Мне показалось, что этой самой секундой, Совесть дал мне шанс что-то сказать в свое оправдание. Но сказать было нечего. Действительно нечего. Скорее всего, потому что я действительно поступил подло с тем, кто пытался мне помочь.
Я прислушался, надеясь услышать звук закрывающейся двери, но ничего такого не было. Просто тишина, мертвая, душащая тишина. Обойдя всю квартиру, я так никого не нашел, как будто мальчик действительно испарился, выйдя из комнаты. В комнату я так и не вернулся, просто присел на пол в коридоре, облокотившись на стену и, впервые в жизни, мне стало плохо. И от того, что я обидел мальчика, и от того, что я такой, и из-за своего паршивого поведения. Но больше всего я боялся того, что же такое произойдет, где мне придется делать выбор, серьезный выбор.
-Какая же я скотина…
====== Глава 6. ======
Такой тихий голос- изнутри и извне, наяву и во сне-
Он что-то плохое заглушает во мне.
И я закрываю глаза, выбираю из двух…
(Флер- Голос)
Этот мир с каждой секундой терял свои привычные яркие краски, свои чарующие звуки, приобретающие особое очарование ночью. Или может все-таки не потерял, просто я открыл глаза и увидел то, что никогда не видел, спрятавшись где-то глубоко внутри себя? Возможно это правда. Но почему же тогда я раньше не понимал? Не хотел, привыкнув так жить, не было человека, что заставил бы меня задуматься, во что же я превратился. Скорее даже не человека, а плода моего воображения. Если это чудо с необычными глазами горького шоколада можно назвать моим сумасшествием, когда я явно почувствовал, что он существует. Да и помутнение рассудка, галлюцинация не сможет оказать такое влияние на человека. Верно же? Или все-таки может? Я уже ничего не знаю, просто иду по серой грязной улице, совершенно не замечая таких же как этот город серых людей. Господи, как будто я не отношусь после всех своих действий к этим самым серым людям, точнее даже не к серым, которых множество в этом городе, пропитанном каким-то странным, неприятным запахом, а к черной его массе. Их не много. Было. Пока с каждым своим проступком люди не становились такими. И я стал, только понял это слишком поздно, обидев, хоть и плод моего воображения, но все же человека. Совесть ведь тоже человек? Хорошая, добрая, наставляющая, выполняющая все по правилам сторона человека, который погряз во лжи, во всей грязи жизни. Да, человек, ведь если бы не он, мир бы просто разрушился, стараясь скрыть такой позор, превратившись в пыль.
И я такого человека потерял, просто наплевав на все его попытки исправить меня. А ведь если бы все-таки получилось, миру бы не было так стыдно за меня. Но теперь остается ждать, когда же он меня, свой позор, попытается убрать. Как же сказал Совесть? «Настанет такой день, когда тебя поставят перед выбором, приравнивающийся к тому, как выбрать, например, между жизнью и смертью. Тебе вообще никто не сможет помочь, ведь просто будет некому…» Так ведь? Да, это и будет моим устранением, ведь я действительно просто боюсь этого дня. Я ничего никогда не боялся, разве что вновь ощутить ту боль от потери близкого человека, что медленно, словно червь, поедает тебя изнутри, принося нестерпимые муки, от которых ты еще медленней умираешь, понимая, что больше никому в этом мире не нужен.
Странно, но у меня такое чувство, зародившееся где-то внутри меня, что этот день настанет сегодня, покарав тем самым меня. Я готов, просто страшно, действительно страшно. Я ведь даже не знаю, между чем мне придется выбирать. Что если действительно будет выбор между жизнью и смертью?
Смерть. Вот будет мой ответ, если я так и продолжу испытывать те муки, которые возникают из-за того, что кто-то на самом деле грызет меня. Это что? Странное, неприятное, раньше мною не изведанное чувство. Господи, что это? Можешь ли ты избавить меня от этих страшных мук? Нет, не можешь. Они появились после того, как мальчик в очках, с девчачьей прической, но слишком взрослым и мудрым взглядом появился в моей жизни и из-за меня же исчез, сказав страшные, пророческие слова. И что-то подсказывает, что ничего и никто не сможет излечить меня, кроме этого мальчишки.
Но он больше не вернется, никогда больше не вернется. И причина довольно простая, даже думать о ней не хочется. Просто не хочется.
Стыдно? Возможно.
Страшно? Тоже вполне реально.
Или если я все-таки еще раз вспомню причину, просто умру? Смерть от одних лишь мыслей? С удовольствием, если только это что-то изменит.
Господи, какие странные мысли в моей голове рождаются с каждой секундой. Не ожидал от себя. И почему? Все из-за парня, любимой фразой которого было: «Не комильфо!» Да, просто великолепно, Юрий… Просто великолепно.
- Эй, подожди! – донесся до меня откуда-то издалека знакомый мужской голос. Я не хочу останавливаться, нет желания говорить хоть с кем-нибудь, будь то или знакомый мне человек или первый встречный. Но очередной крик заставил-таки меня притормозить и подождать его обладателя.
- Ну, Юр, ты и глухня. Наушники, что ли, вставил? Вот же блин, – тяжело дыша, наклонившись вниз и схватившись за бока, поприветствовал меня Желтый.
- И тебе «привет». Чего хотел? Только давай быстрее? У меня дела, – «да, как же, дела. Просто напиться ты шел в какое-нибудь дешевое кафе».
- Ох, подождут твои дела. Тут такооое случилось. Даже не знаю, с чего же мне начать, – странным ехидным голосом произнес Желтый, сощурив свои болотного цвета и без того узкие глаза.
- Ну, давай быстрее. Я действительно спешу! – как-то раздраженно произнес я. Просто действительно нет желания с кем-то разговаривать, тем более с Желтым. Хоть мы и друзья, но я ему голову готов проломить, лишь бы отстал.
- Ох-ох-ох! – начал вздыхать парень, тряхнув своей густой челкой, прикрывающей левый глаз.- Ладно, я хотел тебя немного заинтриговать, но, похоже, тебе или не терпится узнать, что же произошло, или ты действительно спешишь. Но факт остается фактом – много времени это не займет. В общем, помнишь того очкарика, которого ты хорошенько разукрасил около полумесяца назад?- я кивнул, как уж его забыть. Между прочим, с этого очкарика все мои страдания и начались. – Ну, так вот. Один человек из нашего с тобой круга общения, то есть наш человек… Этого самого очкастого… Пожалел, можно так сказать. Когда мы ушли, оставив парня истекать кровью на этих развалинах, он помог ему добраться до дома. И даже, кажется, они подружились. Чем же этот «наш» человек не предатель?