Нет, я не вламывался в кабинеты министров и офицеров министерства обороны. Я не идиот, и прекрасно понимал, что за такое меня как минимум запрут в психушке. А по правде, то за решётку отправят. Одно из двух, выбирай что хочешь. Мне нужны были другие идеи, и совершенно другие люди. Те, кто больше осведомлен истинной информацией, но при этом не принадлежит ни правительству, ни министерству обороны.
Задача стояла почти невыполнимая. Главный вопрос заключался в том, что я не знал, как найти этих людей, и кто конкретно мне нужен. Размышлений было много. А каждая мысль, оказывалась тяжелее предыдущей. Тем не менее я шел к поставленной задаче. Казалось, что меня вообще никто не может остановить. Вообще никто. Кроме себя самого, или случая.
Но, что я дела? А точнее: ради чего? Этот вопрос был очень тонкий. Ведь эта гражданская война не касалась ни меня, ни мою семью, ни моего государства. Если смотреть глубже, то можно сделать упор на мое благородство, сказав, что я великий борец за жизнь, здоровье, и мир во всём мире. Но это лишь малая доля процента моих действительных мотивов. На самом деле я чувствовал, или даже твердо знал, что эта война кончится катастрофой для всего человечества, и меня, в частности. Я обязан был все закончить на корню. Но я был один. Что я мог сделать? Я чувствовал себя ребёнком, что заблудился в джунглях. Я не знал: что делать, и куда идти.
Я не помню какое было число и какой день недели. При этом я точно помню события того дня. К сожалению, я не предал должного значения этому. О чем сожалею в полной мере. Да простит меня Господь.
Это было, по-моему, начало июля. Я со своей семьёй отправлялся в отпуск. Моё состояние было крайне уставшим, и поэтому не имел ни единого желания думать ни о войне, ни о забытой заразе, ни о любой другой проблеме. Только отдых. Всё остальное ушло в небытие. На тот момент я просто выгорел. Я просто устал.
Мы тогда были на вокзале, и ждали отправление поезда. Как вдруг ко мне подошел какой-то бомж. Он него воняло говном, потом и дешёвой брагой. На его зимней куртке были заметны клопы и какие-то блохи, что запросто могли перескочить на меня, или члена моей семьи. Поэтому я тут же послал его прочь, пригрозив отрядом полиции. При этом он мне что-то пытался сказать. Что-то невнятное с одной стороны, и очень важное с другой. Он говорил о том, что он знает то, что я ищу. Но мне казалось, что я лучше знаю то, что он хочет. А именно выпивки. В итоге я послал его в грубой форме, о которой не следует говорить приличной публике.
Спустя полгода я вновь увидел этого «бомжа». Но теперь не на вокзале, а на экране телевизора. Я тут же понял то, что это был именно он. Я не сомневался ни на йоту. И именно он объявил о том, что началась третья мировая война. И в этот момент я осознал свою ошибку. Только тогда я понял, что упустил возможность прекратить это безумие, смерть и разрушения. Я чувствовал, что из-за этого необдуманного поступка, чье начало лежит в обыденности узкого мышления, каждая смерть лежит на моей совести. Но кто бы мог подумать, что какой-то бомж с вокзала, окажется вовсе не бомжом? Эта мысль хоть немного успокаивала меня, но легче не становилось.
Вот так началась третья мировая война. В этот момент мир стал другим. Он изменился. И уже никто не мог сказать о том, что будет завтра. Или почти не кто. Я в течение месяца ходил на тот вокзал, проводил там всё своё свободное время. Но мне так и не удалось найти того самого человека в обличии бомжа. Хотя, иногда я был готов поклясться, что я чувствовал, как он за мной наблюдает. Но это мне всего-навсего казалось.
Шли дни очень быстро, а война все усложнялась. Эта война была абсолютно другой, совершенно отличной от той, что была прежде. Тогда победитель определялся на поле брани. Были пропаганды, были схватки, стратегия, был смысл, идеология. Сейчас не было ничего. Никакой идеи. Казалось, что будто человечеству стало просто скучно жить. Пропаганда несла в себе какой-то идиотизм, а не смысл. На поле брани не решалось ничего, просто гибли люди, которых как скотов отправляли на убой. Всё же решалось в кабинетах правительств. Стратегия ведения войны была сравнима с детской игрой в войнушку во дворе после школы, и не более того. А молодые люди погибали ни за идею, ни за семью, ни за страну и отчизну. Они отдавали жизни за деньги, которые в этих реалиях ничего уже не стоили. И должен заметить, что это не такие большие деньги, чтобы за них можно было идти на верную смерть.