Леониду Семеновичу уже хорошо за пятьдесят, но вкус у него отменный. Он одевается так, словно сошел с обложки модного журнала. Следит за собой, в отличие от многих современных мужчин, которые считают это выше своего достоинства.
Киваю в ответ, может он и прав.
День пролетает минутой. Встречи, переговоры, обувная фабрика. Я контролирую производство от и до. Без моего согласия ни одна пара не уходит на полки магазинов. Это я, конечно, утрирую, но все же. А вечером мне надо на прием Ельниковых. Влиятельная чета: Юрий Ефремович заведует налогами всея Руси, Наталья Владимировна – судья.
Забегаю домой на минуточку, только чтобы переодеться в уже подготовленное платье, а меня на пороге дочь с Сережей встречают. Оба насупленные, как воздушные шарики.
- Мои любимые, - улыбаюсь я, не поддаваясь их хмурому настроению. - Вы уже дома, - присаживаюсь на корточки и распахиваю объятья, чтобы прижать дочь, но она только недовольно скрещивает на груди руки и отступает на шаг назад.
- Ты же не домой? - уточняет чадо, скрещивая на груди руки, как большая. – Ты обещала сегодня со мной в кино сходить, - тянет обижено.
Что-то припоминаю, но ничего поделать не могу, сегодня очень важное мероприятие.
- У мамы очень-очень серьезная встреча, малыш, - нахально притягиваю дочь к своей груди, хоть она и сопротивляется. – Но можно устроить кинотеатр дома, на кухне есть попкорн, - лукаво подмигиваю ей, отпуская мелкую вредину, которая меня отталкивает.
- Значит так, - в разговор вклинивается Сережа, перебивая идиллию, которую я с горем пополам пытаюсь создать. Вид у него суровый, но семейные трусы в райские птички сбивает весь настрой. – Ты как хочешь, а у меня сегодня деловая встреча. Я тебе о ней тысячу раз говорил. Ты няню предупредила?
Ой, я начинаю тереть лоб. Точно, я совсем забыла. Прикусив нижнюю губы, встаю и прохожу в квартиру. На ходу ищу номер няни в телефонной книжке. Марину Юрьевну надо о таких вещах предупреждать заранее, так просто с ней не договориться, она по вечерам сидит со своими внуками.
Дочь отправляется на кухню, сердитый Сережа переодеваться. А я набираю няню и иду в свою комнату. Несколько долгих гудков жду ответа, после чего женщина поднимает трубку. Быстро объясняю ситуацию, параллельно скидывая с себя одежду, и отчаянно умоляю ее посидеть с Варей.
- Простите Кира Андреевна, но я не могу. У меня внучка с температурой, а у младшего зубы лезут, капризный. На меня не рассчитываете, - сообщает она, а я кисну на глазах.
- Да, я все понимаю, - киваю в ответ. – Извините, что поздно позвонила, - прощаюсь и кладу трубку.
Проблема!
Хожу по спальне туда-сюда, держа в руке брюки. Что же делать? Дочь, конечно, уже не маленькая, но вечером ее оставлять одну, значит постоянно дергаться и нервничать. Кого бы попросить?
- Ну что, доигралась? – с сомнением спрашивает Сережа, заглянув ко мне и натягивая рубашку. Поворачиваюсь к нему, у него на груди так смешно волосы сквозь майку выглядывают. – Что ты за мать такая, только о себе думаешь! Дочь тебя днями не видит, сорняком растет! Ты потом еще будешь пожинать плоды своего воспитания!
Ну вот опять он за свое. Я закатываю глаза. Сколько можно? Подхожу к зеркалу. Стрелка почти стерлась и помаду съела, а еще синяки под глазами надо замазать. Я знаю, что звание матери года мне не видать, но зачем меня постоянно тыкать мордой, как обосранного котенка, в дерьмо.
- Зачем ты вообще ее родила? Сделала бы аборт, все равно даже отца ее не знаешь. И жила бы в свое удовольствие, - не успокаивается Сергей, стараясь сильней ранить меня словами.
Он наверно думает, что я толстокожая. Но это не так. Я бычная женщина, поэтому переживаю, как все.
Мне становится обидно. Что за бред он говорит! Варька мое солнце и счастье. Даже не представляю, что бы со мной было без нее. Она моя путеводная звездочка. Моя сладкая малинка. А то, что отца ее не помню, так бывает по молодости. Мы с ним в клубе познакомились, всю ночь прогуляли. Он мне такую Москву показал, какой ее никто не видел. Нам было хорошо, и я была счастлива. А то, что потом разошлись кто куда, так случается. И жалеть я об этом не собираюсь.