— А я знал, что ты всё равно туда полезешь.
Воланд улыбнулся.
— Ну, вот, мы, как всегда, поняли друг друга.
Спецназ экипировал Воланда коллективно. Каждый снабдил его какой-нибудь пимпочкой, которая, по первоначальному плану, должна была ему помочь, а по мнению самого экипируемого, просто мешала, так как он в них запутался. Джон особенно позаботился, насовав ему оружия всех мастей. Гаральд принёс что-то особенное от короля. Сара добыла из какой-то суперсекретной базы данных план дома Князя и всех его бункеров со всеми входами, выходами и выползами. И когда Воланд получил письмо о встрече, он уже был готов.
Не так-то это просто, скажу я вам, — идти туда, откуда ты, может быть, не вернёшься. И всё же Воланд делал это почти с лёгким сердцем. Впервые за девять лет он шёл по улице без чёрных очков, ловя на себя восторженные взгляды молоденьких девушек. Впервые за девять лет он шёл без очков и в форме спецназовца, и полицейские на перекрёстках отдавали ему честь, а мальчишки на заборах кричали «Ура!». И многие из них догадывались, что перед ними сам Воланд, о красоте которого ходили легенды.
Его окликнули. Он привычно обернулся и вдруг увидел своего старого знакомого, правда, изрядно повзрослевшего.
— Вилли! Ты что здесь делаешь?
— Да я вообще-то здесь работаю неподалёку. На звездолётном.
— Хороший мой, — Воланд улыбнулся. — Ну как ты всё это время?
— Да ничего. Тётка избавилась от меня, как только смогла.
— Так зачем же забирала?
— Темнота! Она ж на меня пособие получала! Но как только я поступил в институт, она меня сбагрила в общежитие. С тех пор я её не видел. Да и не жалею. Вот женился три года назад, сын растёт. — Он улыбнулся. — Генри.
— Очень приятно слышать. Ты заходи как-нибудь, дай запишу свой адрес. Если через неделю меня там найдешь, значит, все в порядке, если нет, значит, я… уехал.
— Ты спешишь куда-то? — спросил юноша, когда Воланд мельком взглянул на часы.
— Да, меня ждут. Ну, ладно, бывай. Бог даст, свидимся.
И он пошёл дальше.
Дом, в котором Князь назначил ему встречу, был одним из его потайных лежбищ, но его план у Воланда был. Его ждали: дверь отворилась, как только он подошёл. Слуга провёл его в гостиную, где сидел Князь.
— Здравствуй, Генри. У тебя, конечно, есть уже и план дома, и весь спецназ вокруг. Я знаю, мою защиту кто-то ломал на днях. Я не смог помешать. Твои, наверное.
Воланд кивнул.
— Мои.
— Во избежание несчастных случаев предупреждаю: здесь охраны полторы тысячи человек. Все мои люди. Как видишь, тебе честь и слава.
— Ладно, к делу.
— Ты скажи своим, пусть знают.
— Они слышат.
— Лучше, чем я думал.
— Так и надо. Вы получаете ту аппаратуру, которую вам удаётся украсть, а мы — из первых рук, из научных центров, пробные образцы. Ладно, к делу.
— Изволь. Прежде всего скажу, что твой брат действительно жив и твоя смерть не будет бесполезной. Надеюсь, ты договорился, чтобы кто-нибудь отвёз его отсюда, пока не началась бесполезная драка «полторы тысячи на двадцать»?
— За это не беспокойся.
Про двадцать Воланд смолчал, хотя ему и было что сказать.
— Джон там?
Воланд включил динамик. В комнате раздался голос:
— А как же?
— Добрый, дружеский совет: лучше отключи его. Ты ведь знаешь, я шутки шутить не люблю.
— Нет, спасибо. Если я его отключу, мне потом такой нагоняй будет-век не забуду.
— Всё-таки надеешься выбраться отсюда? Надежда умирает последней? Что ж, хвалю за стойкость.
— Я хочу видеть брата.
— Да пожалуйста. Только уверен ли ты, что он тебе обрадуется?
— Что ты имеешь в виду?
Князь молча указал на его перстень.
— Плевать. Моё дело — его вытащить.
— Слова не зелёного юнца, но мужа, умудрённого опытом. Приведите Брэндона.
Воланд затаил дыхание. Сейчас он увидит брата.
Какой он? Ведь столько лет прошло… Наверное, он изменился, и не в лучшую сторону. Сколько ему сейчас? Он прикинул. Двадцать девять. Да, он же ровесник Джону. Бедняга, что же они сделали с ним? Воланд представил себе больше десяти лет унижения и боли. Господи, как же им удалось сохранить ему жизнь? Ведь Брэндон не робкого десятка, он бы просто убил себя. Снова закралось подозрение. Но в это время дверь открылась, и он вошёл.
Высокий, как и его младший брат. В висках седина. В чёрных глазах — пустота. Худой, оборванный, бледный, но не сломленный. Воланд невольно улыбнулся. Нет, не так-то просто сломать Маккоя! Но вот в глазах Брэндона зажглись огоньки. Он увидел брата.
— Генри?! Что ты здесь делаешь? — И всё было в этом вопросе: боль, страх и надежда.