- Вы говорите все очень правильно, - королева посмотрела на меня, и взгляд ее стал усталым, и немного скучающим. – Но ведь и вы могли бы не поддаваться греху. А вам, судя по всему, очень понравилось грешить с моим мужем.
Это был жестокий удар, и я задохнулась от негодования, от обиды и… от справедливости ее слов. Но королева не стала меня добивать. Взяв меня за руку, она сказала:
- Не мучайтесь угрызениями совести. Я понимаю вас лучше, чем кто-либо другой. Когда-то и я была отдана этому мужчине против воли, но он сумел завоевать мою любовь и… мое доверие. Теперь я вижу, что с вами происходит то же самое. Между мною и вами только одна разница…
- И огромная, - сказала я, стараясь не поддаваться жалости, хотя в этот момент мне было искренне жаль королеву. Стоило посмотреть в ее лицо, и не оставалось сомнений – она любит короля, она любит своего мужа. А он предал ее так же, как меня предал Жозеф. – Между нами огромная разница, ваше величество. Вы – законная жена, а я – всего лишь любовница, пусть и с громким титулом. И я не знала, что лиловый…
Она остановила меня, прижав палец к губам и давая знак молчать.
- Нет, дитя мое, - сказала она и прежде, чем я успела отстраниться, потрепала меня по щеке. - Разница в том, что он любит вас. Любит по-настоящему. Можете мне поверить, я не ошибаюсь. Я знаю его лучше, чем он сам знает себя. А теперь идите отдыхать, вам надо себя беречь. Он умеет утомить, ведь он ненасытен в любви, а женщину страсть изматывает быстрее.
- Вам самой не противно говорить такое? – спросила я, не веря, что она искренне заботится обо мне.
- Я королева, - сказала она просто. – И прежде всего должна думать о том, что хорошо для моего народа, для моей страны и для моего короля. Вы заметили, что он стал спокойнее? Пребывает в добром расположении духа? Он счастлив. А это значит, что спокойны и счастливы будут все рядом с ним. Спокойной ночи, метресса. Отдыхайте, завтра он снова позовет вас.
«Завтра уже не позовет, - думала я, заходя в свою комнату, в то время как королева тихо постучала в двери спальни своего мужа. – Три раза в неделю – согласно договору, а теперь четыре дня свободы».
Ланвен согрела воды, но я не захотела мыться. Я и правда слишком устала. Она протерла мне шею, грудь и спину влажным полотенцем, переодела в простую ночную рубашку, покачала головой, посмотрев на разорванную шелковую ткань, а потом потушила свечи и ушла, пожелав мне доброй ночи.
Я думала, что усну сразу, но мне не спалось. Я думала о том, что испытывает жена, когда входит в спальню к мужу и видит следы бурной страсти на постели. Страсти с другой женщиной. И что испытала бы я, окажись на ее месте…
Мне показалось, я только смежила веки, а меня уже будила Ланвен.
- Не хотела вас тревожить, - сказала она, наливая воду в таз для умывания, - но вас просят выйти к завтраку. Личное распоряжение королевы.
- Для чего? Зачем? – сон мигом слетел с меня, а Ланвен уже вооружилась гребнем, чтобы расчесать мне волосы.
- Откуда же я знаю? – она полила мне воды, а потом усадила перед зеркалом. – У нас полчаса, чтобы привести вас в достойный вид. Надо было вам вчера искупаться…
Она успела одеть меня и причесать, а потом проводила к залу, где уже собрались придворные и королевская семья. Мажордом Лиммерик объявил о моем появлении и проводил к свободному креслу рядом с креслом короля.
- Доброе утро, метресса, - ласково приветствовала меня королева.
- Доброе утро, - ответила я сдержанно и поклонилась.
Лицо короля было непроницаемым, и он сидел, поставив локоть на ручку кресла и подперев кулаком подбородок, не притрагиваясь к еде. Наследный принц взглянул на меня коротко и зло, но кивнул, приветствуя, и даже соизволил привстать.
- Сегодня на завтрак жареные бекасы, - королева протянула мне фарфоровую чашку с соусом. – Очень вкусно! Особенно если полить соусом. Попробуйте.
Король шумно зашевелился и положил себе на тарелку ветчины и дичи, и преломил хлеб. Принц тут же набросился на еду, сосредоточив все внимание на своей тарелке. Похоже, прогулка по саду отучила его злословить поутру.
Я не успела донести до рта кусочек ароматного, зажаренного до золотистой корочки мяса, когда королева вдруг сказала, ни к кому не обращаясь:
- Я подала Великому Понтифику прошение на развод.