Лекарь велел каждый день втирать в кожу масло, настоянное на травах, и Дидье после купания массировал тело своей женщины. В такие минуты они не разговаривали, но он чувствовал единение намного сильнее, чем во время любой задушевной беседы.
- Ваша любовь погубила не только мою честь, - сказала Диана во время одного из массажей, - но угрожает и моей жизни. Что же это за любовь, за которую надо так дорого платить?
- Тебе придется смириться и принять ее, - сказал Дидье, целуя ее между лопатками, потом в плечо, а потом в щеку.
- Не надо, - попросила Диана, пряча лицо в ладонях. – Я похожа на ящерицу…
- Даже превратись ты в змею, мне все равно. Я люблю свою луну и тогда, когда она ущербна. Наверное, люблю такую еще больше, чем полную. Потому что вижу ее слабость и понимаю, что передо мной смертная женщина, а не богиня.
- Пустые слова, - прошептала она, но уже плакала, уткнувшись в подушку.
Обняв Диану, Дидье чувствовал, как колотится ее сердце и думал, что вполне можно умереть от нежности, и это странно – ведь раньше он умирал от страсти.
- Все хорошо, - повторял он Диане, пока она не перестала плакать. – Никто не посмеет тебя обидеть.
- Я очень испугалась, - призналась она. – Смерть – это страшно. Я ведь сама готова была умереть…
- Я знаю, мои люди рассказали мне, – он гладил ее по голове, утешая. – Все виновные уже наказаны. Это брат Тегвин все затеял. Я отослал его. Не в горную деревню, но далеко. Но ты не должна была геройствовать. Женщине не нужно совершать подвигов. Обещай, что никогда не уйдешь раньше меня.
- Кто же может такое пообещать? – фыркнула она и оттолкнула его притворно-сердито.
Дидье хотел поцеловать ее, но она отвернулась и приказала:
- Заприте дверь! Не хочу, чтобы Ланвен вошла в самый неподходящий момент.
- Я верно тебя понял? – спросил Дидье, вмиг позабыв о нежности.
Диана села на пятки, спиной к нему, подняв волосы и закалывая их шпильками. Изящный изгиб спины, ягодицы – как две половинки яблока, тонкая талия – гибкая, как ивовая ветка – всё в этой женщине говорило о радости плоти. Она манила, обольщала одним своим видом.
Острое желание ударило под дых и пониже живота.
Закрыв дверную задвижку, Дидье потер занывший член, но не спешил приближаться к постели.
- Ты еще не совсем оправилась от болезни, - попробовал он вразумить соблазнительницу, которая даже не подозревала, какой опасности сейчас подвергается. Он был готов не просто взять ее, а взять ее всеми возможными способами по нескольку раз. Вынужденное воздержание далось ему с трудом, ведь в отличие от Дианы он не был болен, а рядом с ее обнаженным телом и вовсе чувствовал себя живее всех живых.
- Вы отказываетесь от меня? – спросила она, взглянув на него через плечо и сверкнув темными глазами.
- Нет, - ответил Дидье и прокашлялся, чтобы вернуть голос.
- Тогда чего ждете? – она медленно встала на колени, скользя ладонями по простыням вперед, и выгнула поясницу, показав во всей бесстыдной красе ягодицы и алую, гладко выбритую щель.
Королю пришлось еще раз прокашляться.
- Может, повернешься ко мне? – спросил он, подходя к кровати и терзая поясной ремень.
- Нет, - ответила Диана резко. – Не хочу, чтобы вы смотрели мне в лицо, - и она расставила колени, поводя бедрами, как самка в ожидании случки.
- Церковь говорит, что такая поза не подходит людям, - сказал Дидье, сбрасывая штаны и рубашку, и швыряя всё на пол. – Так человек превращается в животное…
- Что за бред! – хмыкнула она презрительно. – Мужчина остается мужчиной не из-за того, в какой позе любит женщину. Вы боитесь превратиться со мной в животное? Но разве вы не превратились в него, когда решили забрать жену у мужа? – она говорила обидные слова, но сопровождала их развратными движениями бедер и слышались влажные звуки, которые невозможно было спутать ни с чем – она хотела его. Уже хотела.