Он посмотрел на меня, и между бровями залегла морщинка.
- Почему вы так сопротивляетесь? – спросил он и взял одеяло за край, медленно, но сильно потянув на себя.
Меня охватил такой страх, что я едва могла думать. Что-то темное, животное, низменное хлынуло в мое сознание. Рядом с этим мужчиной я тоже превращалась в зверя!
- Вы напрашиваетесь на вторую пощечину! – сказала я, не отпуская одеяло со своей стороны.
- Вы ударите меня еще раз? – спросил он немного лениво, немного насмешливо, но одеяло отпустил.
- Не задумываясь, - пообещала я ему.
- Верей вам не подходит, - сказал он уверенно. – Он не сделает вас счастливой. А я сделаю. Он даже не может удовлетворить вас в постели.
Я возмущенно вскрикнула, покраснев от неслыханной откровенности:
- Как… как вы смеете!..
Король подался вперед с такой гибкостью и проворством, каких трудно было ожидать от человека его роста и мощности.
- Признайте же, что он не дает вам то, что положено природой, - теперь голос его звучал и вкрадчиво, и угрожающе – так мне казалось, а король теперь больше походил на зверя, а не на человека. – Настоящий мужчина знает, как доставить удовольствие женщине, а не быть мужланом, получая удовольствие только сам.
- Вы не смеете оскорблять моего мужа…
- Смею. Если ему достался драгоценный камень, надо хранить его в достойной оправе. А я готов осыпать вас подарками, я буду любить вас нежно, чтобы вы прочувствовали всю силу моей страсти, я сделаю вас счастливой… Позвольте доказать это…
Руки его скользнули по одеялу, схватили меня за плечи – прижимая, обнимая. Я пыталась оттолкнуть его, но он уже целовал меня в шею, в щеку, добираясь до губ:
- Со мной вы узнаете радость, - шептал он горячо. – Я - не Верей, я не позволю вам грустить в постели и ласкать себя…
Я забилась в его руках, пытаясь освободиться.
Безумен! Сошел с ума!..
О чем он говорит?!
Где Жозеф?! Но его не было рядом, и надо было спасаться самой. Только как это сделать, если в объятиях короля я была, как соломинка в медвежьих лапах? А вожделение придавало ему, поистине, нечеловеческую силу!..
Его страсть порабощала, я задыхалась в его объятиях и застонала от бессилия и злости, когда он повалил меня на подушки, устраиваясь сверху и пытаясь избавиться от одеяла, которое все еще защищало меня. Извернувшись, я укусила мужчину в шею – не так сильно, как мне хотелось, но, наверняка, болезненно, потому что он отпрянул, потирая ладонью место укуса.
- У вас совсем нет чести! – бросила я гневно, отползая в угол кровати. –Говорить такое замужней женщине!..
- Это правда, - настаивал он, но не делал больше попыток броситься на меня. – Верей не подходит вам, в алькове он – дурак…
- А вы – похотливый зверь! Недаром вас зовут Ланварским волком!
- Но он…
- Это не главное! – перебила я. – Это похоть! А любовь – нечто иное!
- Да за что его любить? – прорычал он, и я с удивлением увидела, что он тоже разозлился.
Но королевский гнев уже не мог меня остановить.
- Иногда любят не за что-то, а вопреки! – крикнула я Ланварскому зверю в человеческое лицо. - Если любят за что-то – это не любовь, а выгода!
- Поверьте мне, и тело, и душа связаны, - заговорил он снова тем же вкрадчивым тоном, и я поняла, что сейчас волк совершит еще одну атаку. – Рано или поздно вы начнете тосковать и мечтать о том удовольствии, что может подарить мужчина женщине.
- Смотрю, вы все знаете об этих удовольствиях! – я лихорадочно соображала, как мне остановить его. Силой тут не справишься – я уже узнала железную крепость его тела. Но может, его остановит что-то другое… - У вас есть жена, как у вас хватает совести обманывать ее? – воскликнула я, и он тут же закусил губу, останавливаясь, а я следила за ним настороженно, затаившись, как перед хищником.
- Да, я не святой, - сказал он после некоторого молчания, - а моя жена – чудесная, добрая женщина, но я не люблю ее. Я люблю вас, Диана. Жизнь так коротка, я понял, что растрачивал ее зря, когда увидел вас. Вы молоды, я полон сил, нельзя терять ни дня, ни часа… Я люблю вас, безумно, страстно…
Он и правда был охвачен страстью. Его лицо, казалось, светилось каким-то необыкновенным светом, глаза дико горели, и мне стало жутко, будто я оказалась в центре бури, и едва потеряю опору, как меня тоже закружит в этом страшном вихре.