- Не любите меня, - попросила я, повторяя слова, сказанные на охоте. – Ваша любовь не принесет ничего, кроме боли. Одумайтесь, пока не поздно. Вы обещали мне желание. Так сдержите свое королевское слово!
Он опустил голову, стискивая зубы, а потом спросил:
- Не хотите уступать?
- Никогда, - выпалила я.
- Никогда – слишком долгое слово. Хорошо, я буду ждать. Я мог бы взять вас силой – прямо здесь, прямо сейчас, - его страстные слова действовали на меня, как яд – я не могла даже пошевелиться, хотя он не держал меня. А может, виной всему был его взгляд – жаркий, безумный, жадный… – Но я не смогу так оскорбить вас, - продолжал король, и я немного приободрилась. – Вы слишком мне дороги. Но и не отпущу.
Тут я вздрогнула – с такой яростью это было сказано.
- Не отпущу, - повторил король, горя глазами. - Я умею ждать, и не отступлю. Я только потому и побеждал, что не умею отступать. Однажды я получу вас.
- Не надейтесь, - произнесла я, покачав головой. – Я верна мужу, а вы… как вы можете желать чужую жену? Это против небесных заповедей.
- Когда говорит любовь, разум молчит.
- Когда говорит страсть – совесть умолкает, – возразила я отчаянно. – Оставьте меня! Умоляю… нет, требую! Оставьте!..
- Сегодня – да, - сказал он, поднимаясь. – Но вы станете моей, Диана. Вы сами придете ко мне.
Я только отрицательно покачала головой, облизнув губы. Говорить я уже не могла, и когда король вышел – бессильно рухнула в постель. Меня колотило, как в припадке, а Жозеф все не появлялся. Сама же я боялась выйти из комнаты, чтобы не встретиться с королем.
Когда через несколько минут дверь открылась, я подскочила, как ужаленная. Но это был не король, это появился Жозеф. Он держал бутылку вина в соломенной оплётке и смотрел на меня с удивлением:
- Ди, - позвал он,- ты не знаешь, почему его величество так быстро уехал?
Я вскочила с постели, отбросив одеяло:
- Где ты был?! Жозеф! Где ты был?! Отвечай!
- Ходил за вином, - он озадаченно показал мне бутылку. – Его величество сказал, что хочет выпить белого вина, а у меня как раз в погребе была припасена бутылочка отличного «Серого монаха»…
- Зачем пошел сам?! – я набросилась на него, молотя кулаками в грудь. – Почему не отправил слуг?
- Что с тобой? – изумился муж. - Осторожнее! Я сейчас уроню бутылку…
- Да черт с ней, с этой бутылкой! – крикнула я в сердцах и расплакалась.
Жозеф бросился меня утешать, сначала осторожно поставив бутылку на прикроватный столик.
Сквозь слезы я рассказала ему о короле.
- Этого не может быть, - сказал он решительно.
- Не может? Он был здесь, он соблазнял меня!
- Наверное, он просто меня искал. А ты придумала невесть что и оскорбила его величество, поэтому он и уехал, - муж озабоченно потер лоб. – Надо догнать его и извиниться, - он пошел к выходу, но я встала у него на пути.
- Ты глупец, если не видишь очевидного! – крикнула я.
- Ди, успокойся, - примирительно сказал он. – Ложись спать, я догоню его величество и извинюсь за тебя, - он вспомнил про бутылку, вернулся и забрал ее, ласково кивнув мне на прощание.
Онемев, я смотрела, как он уходит, а потом бессильно опустилась прямо на ковер, обхватив руками голову. Было бы это возможно, я совсем оторвала бы ее, потому что в моей голове колокольным звоном все звучали и звучали слова короля: «Ты сама придешь ко мне…».
Глава 16. Плоды страсти и ревности
Дидье вернулся в замок лишь под утро, в дурном расположении духа.
Опять отказала!
И если после первого отказа еще оставалась надежда, то теперь король понял, что предстоит настоящая война. Женщина, которую он захотел, которую уже в мыслях считал своей, не желала его.
Он снова и снова видел отчаянно блестящие глаза, дрожащие губы, чувствовал тепло и упоительный запах ее тела. Эта женщина должна принадлежать ему. Только он достоин владеть таким сокровищем. Она досталась Верею по недоразумению, и эту ошибку надо исправить.
И город, и замок уже спали, но это было только на руку - Дидье хотел сразу скрыться в своей комнате, чтобы никого не видеть и ни с кем не говорить. Но стоило ему оказаться в коридоре, где располагались спальни, как открылась дверь и на пороге появилась Тегвин. Она не ложилась, потому что даже не переоделась ко сну. Лицо ее выражало крайнее беспокойство, и это взбесило короля. Тегвин впервые разозлила его, хотя ничего не сказала и не сделала.