- Вечер был сладостный и мучительный, - сказал он, одеваясь. – Но леди Бригитта зашла слишком далеко. Я накажу ее.
Диана тем временем уже села, прикрывшись волосами и растирая запястья. Потом она несмело потянулась за ножом, и когда пальцы ее оплели рукоять, вскинула голову:
- Накажите себя.
- Не понял вас, - Дидье затянул пояс и нахмурился. – Никому не позволено принуждать женщину. Я желаю, чтобы вы пришли ко мне сами, и подобной помощи не приемлю.
- Она сделала так в угоду вам, - сказала Диана, разрезая узлы на щиколотках. – Только вы – причина того, что случилось. Если бы не вы, моя свекровь не осмелилась бы на такое. Накажите себя.
- Я предлагаю помощь. Вы не хотите…
- Не хочу! – выкрикнула она ему в лицо. – Уходите! Уходите же!
- Хорошо, - сказал Дидье, помедлив. – Доброй ночи.
Диана без слов указала ему на дверь.
Он покинул спальню, и, несмотря на телесное успокоение, покоя в его душе не было. Наоборот, его заполняли ненависть и гнев.
По пути ему попался кто-то из слуг королевы, и Дидье велел позвать к нему мажордома.
Сэр Лиммерик не заставил себя ждать и вскоре явился, готовый исполнить любой приказ.
- Ты говорил, что с ней все хорошо, что она живет, как королева, - заговорил Дидье, не сдерживая ярости, - а сегодня я нашел ее в слезах, привязанную к кровати!
- К кровати? – мажордом изумленно вскинул брови.
- Голую и с кляпом во рту! – рявкнул Дидье. – Это, по-твоему, по-королевски?!
- Мне ничего об этом не известно, - покачал головой Лиммерик. – Это сделал Верей?
- Это сделала его мать! Чертова баба уже давно мне против горла. Отошли ее. Сегодня же. Пусть убирается к чертям, если не хочет, чтобы я свернул ей голову.
- Мы уже обсуждали это, - деловито сказал сэр Лиммерик. – Пока здесь леди Бригитта, репутация леди Дианы формально не запятнана. Она живет с родственницей, можно утверждать, что все разговоры – просто сплетни. Но если леди Диана будет жить одна…
- Будет счастлива, - отрезал Дидье.
- Это она вам так сказала? – осторожно поинтересовался мажордом.
- Нет, - ответил король, немного остывая. – Я предлагал помощь, но она отказалась. Сказала, что это я во всем виноват. Если бы не я, ее свекровь не осмелилась бы на такое.
- Отчасти она права, - философски заметил мажордом. – Все убеждены, что вы с ума сошли из-за этой женщины. Граф Вигга умер, Верей ждет обещанного графства. Леди Бригитта подсуетилась ради сына вам в угоду.
- Старая ведьма, - процедил Дидье сквозь зубы.
- Мне кажется, вам не надо торопиться. Торопливость всегда портит охоту. Леди Диана должна понять, что кроме вас у нее нет защитников. Жестоко, но если вы хотите ее получить…
- Не таким путем, - отрезал Дидье. – Вот что. Найди какую-нибудь девицу побойчее, чтобы она всегда находилась при Диане. Найди такую, которая приструнила бы эту каргу, Бригитту.
Мажордом возвел глаза к потолку и молчал с полминуты.
- Хорошо, милорд, - сказал он, наконец, и вздохнул. – Кажется, я знаю, кого отправить к леди Диане.
Глава 21. Предательство
Едва дверь за королем закрылась, я вскочила с постели, схватила халат, завернулась в него, запахнув под самое горло, и только тогда расплакалась. Слезы текли и текли по щекам, я вытирала их бархатными рукавами, но никак не могла остановиться. Как такое случилось? Как могло получиться, что моя семья – люди, которые должны отстаивать мою честь, предали меня? Отдали вот так, как рабыню, на поругание?
Жозеф? Знал ли он об этом?
«Какая наивность», - вспомнила я слова короля.
Наивность?!
Я забегала по комнате, потому что в моей душе начиналась настоящая буря. Хотелось что-нибудь разбить, закричать, завыть в голос, снова переживая унижение, которому меня подвергли в этом замке.
Чужой мужчина прикасался ко мне! Благодаря стараниям моей свекрови! Жозеф должен узнать об этом, и должен что-то предпринять. Иначе…иначе…
Я вздрогнула, взглянув на постель. Это… это было мерзко! Отвратительно! … Это было… Меня бросило в жар при одном воспоминании, что происходило здесь. Подойдя бочком к кровати, я взяла нож, оставленный королем. Это не ножичек для разрезания фруктов. Кто знает – может, он мне понадобится. Я спрятала его в своем сундучке, где хранила благовония и мази для смягчения кожи.