Проводив меня до дверей, сам он не вошел, помня об обещании, что мои покои неприкосновенны для него. Я сдержанно поклонилась и скрылась в комнате, оставив его за порогом.
Ланвен как раз застилала свежими простынями постель, а незнакомая мне служанка – совсем юная девушка – выкладывала из корзин в сундуки новые платья, чулки и сорочки.
Комната явно принадлежала мужчине, и я видела его присутствие во всем – тяжелый дубовый стол, массивное кресло, каминные щипцы с рукояткой в виде оскаленной звериной головы, вместо ковра – брошенная на каменный пол лохматая шкура. Я прошла к камину и задумчиво передвинула раскрашенную терракотовую статуэтку, изображавшую странное существо – с телом льва, с орлиными крыльями, и с женской головой, увенчанной золотистыми пышными кудрями.
Рядом со статуэткой лежали запечатанные свитки. Их было много – десять, если не больше, и новенькие печати еще пахли медом и воском.
- Надо унести письма, - сказала я Ланвен. – Наверное, это прошения королю, вдруг там что-то важное.
- Это не королю, - ответила она, взбивая подушки. – Это передали для вас.
- Для меня? – я замерла, едва не уронив статуэтку.
- А что вас так удивляет? – Ланвен посмотрела на меня с иронией. – После того, что случилось с Вереями, все увидели, что король готов выполнить любую вашу просьбу. Думаю, многие благородные лорды и леди поспешат выказать вам свою особую любовь и приязнь… в надежде, что вы замолвите о них словечко.
- Я не стану это читать, - торопливо отойдя от камина, я встала у окна. – Не желаю ни за кого просить.
- Как скажете, метресса, - Ланвен по-хозяйски сгребла послания в пустую корзину из-под белья, и поставила ее к порогу.
Девушка-служанка сделала свое дело, забрала корзины и ушла, а Ланвен закрыла сундуки и пристроилась на скамейке с вышиванием. Я не знала, чем заняться, и продолжала стоять у окна, глядя, как голуби ходят по карнизу, красуясь перед голубками.
- Слышала, вы при всех выказали недовольство, когда король вас поцеловал, - сказала Ланвен, не поднимая голову от пяльцев. – Зря вы так.
- Сплетни здесь разносятся быстро, - усмехнулась я.
- Жизнь при дворе – это как лошадиный забег. Кто отстал, тому сена не дадут, - Ланвен выудила из рукодельной корзины моточек алого шелка и принялась отматывать нитку. – Позвольте дать вам совет. Одно дело – распалять мужчину отказом, а другое – уже уступив, обижать презрением. Пока король прощает вам всё, но неразумно испытывать его терпение, оскорбляя напоказ. Забудьте, что было раньше. Теперь в вашей жизни всё пойдёт по-иному. В эту ночь он придет к вам?
- В эту ночь он приказал прийти мне к нему.
- Сомневаюсь, что он изъявил свое желание именно так, - не поверила она мне. – По-моему, вам пора перестать жалеть себя и начать жить. Вы – метресса дю Рой. Король в ваших руках, пользуйтесь этим.
Я едва сдержалась, чтобы не сказать ей, что она рассуждает, как шлюха. Но я промолчала. Потому что Ланвен не была шлюхой, это я нарушила все мыслимые законы – человеческие и божественные, и совершила прелюбодейство. И даже предательство Жозефа меня не оправдывало.
Предстоящей ночи я ждала с содроганием, и когда Ланвен разложила на постели ночную рубашку – из тонкого полупрозрачного шелка, собранную пышными складками от короткого лифа, и на рукавах, я испытала почти панический страх. Вчера я примчалась к королю, горя от обиды и ненависти. Сегодня же я не находила в себе сил на новое безумство. Наверное, сказались усталость и волнения.
Я молилась о чуде, и оно свершилось.
Появился мажордом и сообщил, что король спешно отбыл из столицы в соседнее графство, а посему мое посещение королевской спальни в эту ночь откладывается. Я обрадовалась так явно, что Ланвен это заметила и неодобрительно покачала головой, но мне было безразлично ее одобрение или осуждение. Надев простую льняную рубашку, я улеглась в постель и заснула – одна, стараясь не думать ни о чем.
Король отсутствовал несколько дней, и я убедилась, что Ланвен оказалась права.
Теперь в моей жизни всё стало иначе. Когда я отправлялась на прогулку за пределы замка, люди кидались ко мне, протягивая прошения и умоляя устроить встречу с королем. Придворные лорды и леди пытались подружиться, действуя осторожно и вкрадчиво. Их не интересовала Диана, их интересовало, что можно от нее получить. Стараясь никого не обижать прямым отказом, я привыкла ходить с таким отстраненным выражением лица, что королева несколько раз справлялась о моем здоровье. После того, как я стала любовницей короля, ее величество не заговаривала со мной об этом, но при первой же встрече незаметно взяла меня за руку и ласково пожала.