- Получается, я бросила вызов королеве, - сказала я, понемногу теряя терпение. - Я никогда не сделала бы ничего подобного. При всей моей неприязни к вашей сестре, я понимаю, что она – такая же жертва, как и я.
- Она не обидится, - заверила меня Ланвен. – Пройдемте в оранжерею, метресса?
- Мне не нравятся игры, которые вы затеяли, - я ткнула указательным пальцем ей в плечо. – Несмотря ни на что, я доверяла вам. Вы были со мной честны. Но эта выходка…
- Поверьте мне, это только сыграет вам на руку, - сказала она безмятежно. – Вы можете себе это позволить. И никто вас в этом не упрекнет, положитесь на меня.
- Не желаю, чтобы меня использовали! – воскликнула я.
Ланвен посмотрела на меня внимательно, что-то для себя уясняя, а потом кивнула:
- Хорошо, я поняла, леди. Простите меня. Впредь я никогда не позволю себе ничего подобного.
- Очень на это надеюсь, - процедила я сквозь зубы. – Показывайте оранжерею.
- Прошу за мной, метресса, - почтительно сказала она.
День прошел быстрее, чем мне бы хотелось. Приближалась ночь, и я нервничала все больше. Ланвен заметила это, и, расчесывая мне на ночь волосы, сказала, между прочим:
- Не дрожите так. Вы держите короля крепкими путами. Опутайте его еще сильнее, не давайте ему освободиться.
Я мрачно промолчала. Прошлой ночью меня терзало желание, но сейчас я не испытывала прежнего томления. Может, передать королю, что плохо себя чувствую?
В двери постучали, и Ланвен впустила мажордома Лиммерика.
- Его величество спрашивает, - произнес он торжественно, словно зачитывал речь с королевского приказа, - как здоровье метрессы дю Рой, и просит посетить его покои.
- Метресса? – позвала Ланвен, потому что я молчала очень уж долго.
- Передайте его величеству, - ответила я, чувствуя себя так же, как будто прижигала тело каленым железом, - что я принимаю его приглашение и приду к нему после вечерней молитвы.
- Благодарю, - поклонился мажордом. – Я провожу вас, когда вы будете готовы.
- Нет, не вы, - сказала я быстро.- Пусть меня проводит камердинер его величества. Это его обязанность – заботиться о короле.
Сэр Лиммерик и Ланвен не выказали ни тени удивления, а когда дверь за мажордомом закрылась, Ланвен достала полупрозрачную ночную рубашку, разложила ее на постели и произнесла с самым невинным видом:
- Хотите услышать от Верея слова ненависти или слова сожаления?
- Хочу, чтобы он не отлынивал от своих новых обязанностей, - отрезала я, ощутив внезапный прилив сил.
Хватит страдать, Диана. Никто не поможет тебе в этом замке. Даже девица Кадарн при случае будет использовать в одной ей ведомых придворных интригах.
- Достаньте флакон с розовым маслом, - велела я ей, - и протрите мне грудь и плечи.
- Слушаюсь, метресса, - она достала флакон, взяла мягкую льняную тряпочку, и нанесла на нее несколько ароматных капель. – Вы правильно поступаете… если это для его величества.
- Достаньте кармин и пудру.
- Хорошо, метресса.
Когда она поставила на туалетный столик крохотную шкатулку с кармином и пудреницу с нежнейшей рисовой пудрой, я подкрасила губы, а потом распустила вязки льняной рубашки, оголила грудь и подкрасила кармином соски. Ланвен следила за мной во все глаза,но ни о чем не спрашивала и не мешала. Припудрив плечи, я встала и сбросила льняную рубашку на пол, переступив через нее, а потом подошла к кровати.
- Помогите мне одеться, - сказала я, и Ланвен с готовностью подняла шелковую ткань.
Я нырнула в ворот рубашки, продела руки в рукава, и Ланвен расправила пышные складки подола.
- Вы словно фея, одетая в туман, - сказала она довольно. – Его величество не устоит.
- Подайте халат, - сказала я.
Ланвен принесла халат из темно-синего бархата, и я надела его, туго подпоясавшись.
- А теперь – чулки, - я мельком посмотрела на себя в зеркало и отвернулась. Собственный обольстительный вид был мне неприятен, хотя несколько месяцев назад я бы с удовольствием крутилась перед зеркалом, предвкушая впечатление, которое произведу…
- Чулки? – переспросила заинтригованная Ланвен. – Зачем, метресса?