- Ничего страшного. Когда тебя выпишут, устроим еще одну такую же, только в твою честь. А к тому времени все как раз забудут о бреднях Зимина, которые он наплел сегодня утром.
Я вполне могла бы быть растрогана ее заботой обо мне, но...
- Не надо вечеринку!
- Как это? - удивилась девушка.
- Вот так... - я пожала плечами и оглянулась на Вадима, который все еще разговаривал по телефону. Я не могла слышать разговора, потому что он находился на приличном расстоянии, но его недовольную физиономию различить было вполне возможно. - Я никогда раньше не ходила на подобные мероприятия и не вижу смысла начинать. Мне больше нравится проводить время со скрипкой.
- Ты играешь на скрипке?!
- Вольф, нам пора!
Вадим настолько неожиданно оказался рядом, что я вздрогнула от испуга. Он подошел ко мне и схватил за руку, резко дернув на себя, отчего моя бедная голова закружилась еще сильнее от встряски.
- Не так быстро! - попросила я, сбавляя шаг. До этого мы почти бежали со школьной территории. И чего это он бросился так бежать?
Он ничего на это не сказал, но все же немного сбавил темп.
Мы вышли со школьного двора через ворота, и я увидела черную машину с за тонированными окнами. Я не разбираюсь в марках, но выглядела она очень даже дорого.
"Что же ты за мажор такой, Вадим Зимин?" - подумала я, садясь в бежевый салон автомобиля.
Сам парень приземлился рядом со мной на задних сидениях. Он сказал водителю ехать до ближайшей больницы, а потом повернулся ко мне и, увы, его карие глаза горели отнюдь не дружелюбностью.
- Чего ты так смотришь на меня, как на врага народа? - спросила я, когда его взгляд начал уже тревожить меня.
- У меня есть для тебя условие.
Я заинтересовалась. Какие условия он может мне поставить и что мне с этого может быть?
- Что за условие?
Вадим усмехнулся и откинулся на спинку сидения. Всем своим видом он выражал спокойствие и умиротворенность, но я своим чутким нутром чувствовала, что для него это важно.
- Видишь ли, Алиса Вольф, - начал он, когда мы коло нескольких минут ехали молча. - Мне важна моя репутация в школе, которую я смог заработать за эти годы. Учащиеся боятся меня, а учителя уважают, каким бы противным я не был.
Он замолчал, а меня так и подмывало спросить что дальше. О том, что он возомнил себя королем, я смогла понять и раньше, поэтому просто не видела смысла в его словах и при чем здесь условие.
- Если коротко говоря, я не хочу, чтобы кто-либо знал о том, что было. Я не хочу, чтобы меня считали защитником маленьких девочек, которым просто захотелось прогуляться перед сном поздней ночью. Вся школа знает меня не таким. А особенно никто не должен знать, что я звонил по квартирам, разыскивая тебя. Будет намного лучше, чтобы ты и сама обо всем этом забыла, но это уже мне точно никак не сделать.
- Ты хочешь, чтобы я молчала? - уточнила я.
- Именно, - он усмехнулся, показав белоснежные зубы.
- А тот поцелуй и то, как ты обнимал меня. Как мне это понимать?
Он громко рассмеялся, и его смех резанул мне по ушам. Я не знаю, что сказала смешного, но терпеливо подождала, когда он отсмеется и даст мне ответ.
- Ничего себе там не придумывай особо, малышка! - все еще улыбаясь, наконец, сказал он. - Ты ничего не значишь для меня, как и все остальные пустышки...
- Я пустышка? - вспылила я. вот этого я точно не ожидала. - Я ничего не похожа на пустышку!
- Не похожа, - согласился Вадим. - Но, тем не менее, ты ничего для меня не значишь.
- А что если я уже успела рассказать одному человеку обо всем случившемся? Без поцелуя и этих пьяных твоих объятий.
- Дай угадаю? Герц! - я кивнула. - Если она не будет болтать и распускать обо мне слухи, где я герой и все такое, то будем считать, что она и не знает.
- Хорошо. Но в чем суть условия?
- Ты молчишь, а взамен находишься под моей защитой. Ни один человек тебя не сможет тронуть или обидеть. И не важно человек это из школы или обычный уличный хулиган. В любой момент ты можешь звонить мне.
- Разве не слишком благородно с твоей стороны? - фыркнула я, ища во всем этом подвох.
- Да, ты права. Поэтому еще кое-что...
Он опять замолчал, заставляя меня нервничать. Почему-то ко мне в голову полезли всякие непристойности, и я хотела уже было отказаться от этого условия, но, прежде чем я успела открыть рот и издать хоть звук, Вадим опять начал говорить:
- Я слышал, что ты играешь на скрипке. Я не хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь еще, кроме меня, Герц и твоей матери. Никто из школы.
- Вообще-то я собиралась идти в какой-нибудь музыкальный кружок, а чаще всего в таких кружках надо выступать...