Пространство за спиной девушки разделилось на непроглядно-чёрное и бело-серое поля.
…Это планета… Венера… И это я знаю…
На тело незнакомки вышла тень, отбрасываемая парнем. Она обхватила его руками выше талии и прижала к себе. Мягкая грудь расплылась, прижатая к стальным мышцам его торса. Кажется, девушка тоньше и изящнее его на две трети, если не больше.
Словно змея, не моргая, она уставилась ему в глаза и продолжила шевелить губами — «…Ты помнишь?… Вспомни… Вспомни меня… Вспомни нас…». Не видя определённой реакции или хотя бы эмоций в ответ, в её глазах заблестело отчаянье — «…Наша мечта… Только наша с тобой… Вспомни её…».
Эхо начало расплываться, и превращаться в достаточно реальные звуки. Она приоткрыла рот и немного свела брови, её зрачки панически забегали от глаза к глазу здоровяка — «…Где ты?! Скорее, ответь!..».
Вся картина постепенно слилась в единый мрак, а граница атмосферы Венеры обернулась голубой полосой не до конца закрытого входа в палатку. Вздох, перерастающий в лёгкий стальной стон, нарушил тишину. Под боком, чем-то недовольная, буркнула спящая Лена. Тяжёлый воздух, как наковальней, лежащей на груди, давит на лёгкие, хочется поскорее выйти отсюда…
В большом помещении второго этажа наоборот — всё легко и спокойно, спящие в безопасности. За многие месяцы, люди, наконец, отпустили прочь все беспокойства и повседневные опасения, наполняя помещение беззаботностью и наивной уверенностью, стремлением отдохнуть, вместо желания быть в ожидании и наготове. Это, почти материальное, искреннее чувство, буквально проникает в тело с каждым вдохом и разносится до самых кончиков пальцев с каждым ударом могучего сердца.
Свет от догорающего костра играет на потолке в предрассветной полутьме. Глазу так и хочется рассмотреть в этом мареве звёзды.
Послышались шаги. Наверное, смена караула.
…Нужно будет провести перевооружение…
Тёмная фигура прошла между всеми палатками и хибарами возведёнными прошлым вечером и направилась к огню. От прошедшего мимо охранника повеяло лёгким опасением, но оно быстро сменилось напряжённой усталостью. Парень приблизился к очагу и опёрся спиной на колону, откинув голову на бетонную твердь и устремив взгляд на трещащий кусок древесины. Уже обугленный, показывающий лишь редкие языки багряного пламени, он начал разгораться с новой силой. Безымянный зажмурился. А когда снова посмотрел на очаг — огня на головешке уже не было.
…Показалось…
Из санитарной палатки вышла Дарья. Сразу заметив здоровяка, девушка откровенно зевнула и направилась к нему.
— Место встречи изменить нельзя? — она улыбнулась и добавила чуть громче — Чего не спится?
Парень пожал плечами и сжал губы.
— Мне постоянно снится одна и та же женщина… — скрипучий шёпот оборвался, словно его хозяин передумал делиться сном, но затем всё же решился и так же внезапно продолжил, — Она всё время спрашивает где я. И, кажется, мы знакомы. — он поднял глаза на сонную собеседницу. — Но я каждый раз не могу её вспомнить и опасаюсь отвечать.
Даша улыбнулась.
— А ты попробуй. Может после этого другое что-то сниться начнёт. — слегка издевательски, хотя скорее равнодушно, прозвучал ответ.
Ненадолго повисла тишина.
В белой платке кто-то простонал. Парень посмотрел на медика в немом вопросе, и она обыденно пояснила:
— Думаю, скоро ещё один будет… — девушка развернулась и быстро направилась к своей обители, мгновенно отходя от сна.
Стоны становились всё громче и стало ясно, что обезболивающие не дают эффекта. Протяжные гортанные звуки за минуту переросли в хрип, беспокойный и хаотичный, перемежающийся с поверхностным кашлем.
В палатке что-то с лязгом упало на пол и безымянный решил не оставаться в стороне. Внутри его встретили удивлённые взгляды, никто из раненых и пострадавших не спал. Но внимание было лишь мгновенным, все молча смотрели на Дашу, пытающуюся удержать бьющегося в конвульсиях мужчину с ожогами на голове и лице.
В свете лампады, стоящей в центре импровизированной палаты, люди в окровавленных бинтах выглядят особенно не естественно и жутко. Впадины глаз превращены игрой теней в чёрные пятна, а скулы самых худых — кажутся ошибочно и неуместно вытесанными на мраморно-бледных лицах.
Из глотки умирающего донеслись хриплые звуки слов с частым мокрым хлюпаньем, словно рвущихся лёгких:
— Отпусти… Отпусти… Отпусти… — он внезапно повернул голову с забинтованными глазами на вошедшего парня. Чуть не захлебнувшись первой тирадой, облучённый собрал последние силы и изрыгнул вместе с чёрной кровью свою последнюю мольбу, — Отпусти меня… Не приближайся… Оставь меня… Не ты! Не с тобой!