— Ты шикарен. — только и произнёс юноша. К чему? Кто знает…
На втором этаже словно воцарился муравейник. У новоприбывших опять была линейка, на этот раз им рассказывали, где постелиться и из чего себе лачугу сделать для сна, чтобы ночью не замёрзнуть. Прибывшие с перекрёстка, от поста бандитов, чистили оружие и с каким-то намёком на гордость косились на поднявшегося на этаж командира. Ближе к окну Дарья бинтовала голову одной девушке. Возвращаясь к лагерю, она скользнула на неустойчивых глыбах железобетона и пропахала по ним. Так-то ничего серьёзного, но вояка в бинтах после боя — дважды вояка. Пришлое накануне семейство тоже не сидело без дела. Люди сооружали лачуги в сторонке от палаток старожилов, использовали для этого всё тот же найденный гипсокартон, затащенные с первого этажа торговые стеллажи и всякий подножный хлам.
Участники группы прикрытия, отправившейся к крепости бандитов вместе с троицей боевиков, сидели вокруг костра. Кто-то курил, переводя дух после похода, другие ели и пили.
— Э-э! — Борисовна перешла на повышенный тон, обращаясь к старожилам у огня. — А чего сидим то? Покушали, попили — молодцы! Работать! Всю мелочь с первого этажа сюда!
Спорить или противиться никто не стал, и муравейник стал ещё оживлённее. Люди поспешили за трофеями.
Вереница выживших за считанные минуты образовала гору всякой всячины за импровизированной оружейной. Только оружие и воду разложили хоть в каком-то порядке, всё остальное сваливали в кучу. Горка бронежилетов и касок выросла до пояса при площади примерно два на два. Патроны, гранаты и магазины собрали в два белых мешка от сахара. Еды, на первый взгляд внушительное количество, но в пересчёте на «ртов-в-день» получалось не так уж много: пять картонных ящиков с тушёнкой, по шестнадцать банок в каждой, мешок, забитый супами и макаронами быстрого приготовления, восемь полиэтиленовых паков консервов с колбасным фаршем, больше чем по двадцать баночек в каждом и ещё разных консервов поштучно, больше пяти десятков банок.
— Товарищ командир, бандюки с армейского продовольственного склада питались, — почти по уставу обратился к парню служивый, ставя последний пак с консервами. Уловив вопросительный взгляд, выживший принялся объяснять, — Такие консервы в магазины не завозили, я по крайней мере не встречал, а солдат этой дрянью государство аж бегом кормило, экономили или кто их знает. — он похлопал по только что принесённому паку. — Честно говоря, надеюсь что тушёнка не армейская, а то она не особо от колбасной гадости отличается.
От остальных разгружавших, а сейчас рассматривающих оружие, подошёл что-то жующий Андрей:
— Угощайтесь, — он протянул обоим собеседникам маленькие пакетики с квадратным печеньем.
— Точно! Галеты из сухпайка! — возбуждённо утвердил парнишка, по всей видимости «…стойко…» прошедший «…тяготы и лишения…» воинской столовки.
Андрей после этой реплики с интересом посмотрел на свой открытый пакетик печенья, вычитывая, что на нём написано.
— Они горят синим пламенем. Говаривали, что их из нефтепродуктов делали. — а после этого комментария, Андрей стал с подозрением смотреть на печенюшку, которую ещё секунду назад собирался отправить в рот. Здоровяк взял предложенный пакетик галетов и сунул в карман толстовки.
— Завтра опять к бандитам наведаемся. — заявил он после короткой паузы.
— Думаю нас туда скоро пускать перестанут! — рассмеялась подошедшая Алина брат в поддержку обнял её за талию и улыбнулся, но безымянный, как всегда, пропустил шутку мимо ушей.
— Нужно тщательно обыскать каждую комнату, во многих лежали сумки и рюкзаки когда мы зачищали этажи. И думаю, там должно быть больше прови… — железный голос заглушило восторженное восклицание подкравшейся Борисовны:
— Да вы охренели!!! — женщина взялась одной рукой за голову как будто в отчаянии. — Вы где это всё… Хотя и так ясно где… И еда? Ох молодцы! Иди чмокну тебя в щеку, железный дровосек ты мой, бесстрашный! — она схватила парня за плечо и потянула к себе, на его лице отразилось крайнее удивление и беспомощность.
— Эй! — откуда ни возьмись появилась и Лена. — Моё! — заявила она, не найдя ничего более подходящего и, схватив за локоть, прижалась к руке парня.
Борисовна откровенно, но добродушно рассмеялась:
— Дорасти ещё, чтобы оно твоё было!
После этого заявления не сдержала смех и Алина, но, скорее, с поддёвкой. Лена лишь хмыкнула.
Оставшийся до темноты день, выжившие потратили на чистку оружия, сортировку патронов и приведение в порядок бронежилетов и всего, что этого требовало. К оружию, в целях безопасности, были допущены только старые обитатели лагеря. Остальные занимались обустройством новых жилых мест, а обретшие сегодня свободу, впервые смогли рано лечь отдыхать, сгрудившись на толстых картонных настилах вокруг двух костров, не беспокоясь о завтрашнем дне и о безопасности.