- Да, просушили плохо, вот и гнить начала, - оборвала ее экскурс в прошлое. – Я в больнице была. Девки сами на хозяйстве остались. Вот и нахозяйничали.
- Ой, девки бедовые у тебя, Гала. Все в бабку вашу, Ольгу, - осуждающе. Когда-то на черноокую и ладную вдовицу позарился ее первый муж, бывший на двадцать лет старше жены. Ольга чужого мужика не привечала, но сам факт симпатии Петровна не могла простить уже Ольгиным внучкам. – Смори, Гала. За ними глаз да глаз нужен. Меня бог миловал, дал сыновей да внуков. Те в подоле не принесут.
- Ты чего заходила-то, Петровна? – напомнила ей о деле. Петровна жила сама. Хозяйство не держала. Сын сделал в дом отопление. Она горя не знала, ходила по селу, собирая новости.
- А… Заболтала ты меня. Я чуть о главном не забыла,- спохватилась соседка. – Сосед у вас объявился. Дом-то старухи покойной Паскарихи внуки продали богатеям. Снесли дом и модный этот… котёж построили, газ и интернет провели. В той неделе в доме закончили эти… обделочные работы. Смотри, машиняка какая!
У добротных кованых ворот, сейчас распахнутых настежь, стоял черный внедорожник. Я успела заметить широкую мужскую спину и красиво стриженный седой затылок. Рослый мужчина в кожаной куртке внес в ворота объемную картонную коробку.
- Выгружают мебель. Красивая, итальянская, - со знанием дела фиксировала Петровна. – А коробок-то коробок… Надолго. Настюха, моя крестница, сказала, они навсегда сюда.
- Кто такие-то? – озадачилась я.
Старую Паскариху знала еще моя бабка Ольга. Одинокой старушке, бывшей учительнице, помогала вся улица. Прошлую зиму она заболела и уже не встала. А весной ее не стало. Горевали все – много добра сделала женщина. Я ведь по ее примеру пошла в педагоги. На похоронах слезы сами текли даже у матерых мужиков – ее учеников. Жалко, когда уходят хорошие люди.
– Мужик за пятьдесят и сын его. Годков тридцать. Ладные оба, - выкладывала, что нарыли на новеньких местные сплетницы. - А жены не видать. И пока строили дом, старший-то часто тут бывал. Да все сам. Молодой вот только сегодня нарисовался. Вдвоем. Женщины при них нет. Мария-то, ну которая продавщица, говорит оба холостые. Старший вдовый или разведенный. А в городе у них бизнес… Ой, пеструшка-то у тебя чудная… в штанцах, - резко и нарочито громко перескочила с темы Петровна, заметив, как выгружавший вещи мужик пристально глянул в нашу сторону. - Девки ей шапку справили. Ой, умора! Смотрю каждый раз и смеюся, - в который уже раз умилилась моей курочке соседка и снова без перехода, понизив голос: – Ты бы пригляделась, Гала, к хозяину. Вон ладный какой мужик. Не пьющий опять же. Ты работящая, спокойная, а им в хоромину-то такую хорошая хозяйка нужна. А-то наши-то оглоедки набегут и уведут мужика из-под носа.
Я опешила от неожиданности. Вот уж не ожидала, что Петровна за меня переживала.
- Петровна, куда мне с молодыми-то тягаться. Скажешь тоже. Ну, и куда мне замуж-то, какая из меня невеста на пятом десятке? Смех людям да и только…
- Вот гордая ты не к месту, Гала! Потому весь век сама. Племяшек воспитываешь - хорошо. Но девки что, вырастят и улетят. О тебе старой кто позаботится? Своих бог не дал, так чужие пособят. Нос-то не вороти. – Петровна осуждающе поджала губы. Светлые, выцветшие глаза смотрели осуждающе. – Вон боженька тебе под дверь хорошего мужика принес. А ты в отказ. Нельзя, Гала, так-то с божьими дарами. За чрезмерную гордость наказывают. Вот так!
С видом оскорбленной добродетели Петровна пошагала вдоль дороги к себе. Я в изумлении смотрела ей вслед.
В этом вся Петровна: начала за здравие – кончила за упокой. И когда я успела ее обидеть, если рта не раскрывала. Чего обиделась? Точно она сватала сына, а я ему отказала.
Поравнявшись с новыми соседями Петровна завела разговор с хозяином, притормозив того с очередной коробкой. Я ее уже не смотрела, звонил телефон. Родители по рекомендации, звонили договориться насчет ученика на онлайн консультации. Выпускника подготовить по химии. Подрабатывала иногда репетиторством ради «живой копейки», но больше тоскливые мысли развеять.
Глава 1.1
Галина
Глянула на ведра, прикинула, сколько еще картошки испортится до весны. Настроение после новостей и наставлений Петровны и так не лучшее, упало совсем. Спину пробирал озноб. Сейчас только не хватало свалиться с простудой. С каждым годом болела все больше и тяжелее. То одно, то другое. Организм, как отступающая армия, сдавал то один, то другой орган. Отогнала пугающую мысль остаться одной на старости с болячками. Племяшки уедут, брат перестанет помогать. А надолго ли хватит накопленных денег и сил вбивать в головы учеников химию - неизвестно. Пенсия казалась далеким и нереальным рубежом, как когда-то заграница.