Кожаный вышиб вторую дверь, и на этот раз, повернувшись к Вальку лицом, выстрелил еще два раза. На этот раз Валёк на бегу шлёпнулся на пол и, проехавшись по мокрому кафелю, дал короткую очередь в сторону убегающего. Тот как бодрый козлёночек подпрыгнул от летящих в его ноги пуль и с ноги вынес последнюю дверь, оказавшись на заснеженном дворе банного комплекса. Сделав еще два выстрела в сторону Валька, которые заставили его присесть, он отшвырнул в сторону пистолет и рванул к красному «Опелевскому» джипу.
«Сразу в голову не получится», – подумал Валёк и полосонул бегущего по ногам. Тот запутался в них, споткнулся и с размаху плюхнулся рожей в снег, не добежав до джипа пару метров. Корчась от боли, он попытался перевернуться на спину, но Валёк это сделал за него, дернув за плечо.
– Согласен, – мужчина шмыгнул свернутым на бок в далеком боксерском прошлом носом, – набеспределил. Есть такое, – огромной рукой-лапой он зачеркнул снег рядом и размазал по лицу, – ну давай. Делай свою работу. Скажи хоть, от кого прилетело.
Валёк направил на него автомат и снова промолчал.
– Ну не хочешь, как хочешь. Дело твое, – кашлянул «заказ» и хотел сказать еще что-то, но пуля из автомата пригвоздила его голову к земле, воткнувшись прямо в центр лба.
Валёк видел, как в его глазах постепенно начал потухать огонь жизни.
«Повезло ему, – подумал Валёк, – он, как и я, знал, за что его грохнут. Когда знаешь, умирать легче. Хуже, когда ты даже не догадываешься, за что тебя завалят». А что это значит? Значит Валёк был прав, взяв этот заказ. Перед ним лежал беспредельщик, который оценивал человеческие жизни отжатыми иномарками на трассе Москва-Челябинск, разбрасывая вдоль обочин трупы тех, кто хотел нормально жить и умел вертеться.
2 глава - 10
Москва, Казанский вокзал, камеры хранения, зима 1998 года.
Валек долго ждал, пока люди перестанут заталкивать и выдергивать свои баулы из камеры хранения, и только убедившись, что в узкой комнате никого нет, он зашел внутрь. Код он знал наизусть. Год его рождения. Он собирался уже открыть железную дверку в ячейке, но ее придавила тяжелая рука.
– Последний раз сюда приходишь. Правила поменялись, – Валек опустил руку в карман, где лежал ПМ и повернулся.
Перед ним стоял обычный дядька, сидящий в окошке ручной клади в овечьей жилетке, и смотрящий на него взглядом косого глаза:
– Знаю, что ничего не спросишь. Я Диспетчер. Пойдем-ка ко мне, потолкуем, Немой.
2 глава - 11
– Не, ну ты, конечно, дал джазу, – косой выдернул кипятильник из банки и бухнул в нее пол пачки заварки, – в холостую работаешь, приятель. Тебе за одного заплатили, а ты девятерых уклал. Плохо у тебя с математикой. Восьмерых ты бесплатно убил, – Диспетчер накрыл банку крышкой и сунул руку в ящик древнего письменного стола, – не дергайся, – он посмотрел на Валька, снова опустившего руку себе в карман, – бабки тут, – он бухнул на стол три стодолларовые пачки, – весь гонорар целиком. Я свою долю не брал. Понравился ты мне, парень. Девятерых Лыткаринцев и самого Кузю, как дитёнка! Этот заказ никто брать не хотел, а ты взял и справился. Дааа… Отсидеться бы тебе после такого. Тем более бабки есть. Кузины шестерки искать будут. За меня не боись. Ты молчишь, потому, что говорить не можешь, а я по жизни молчу. Хорошего мне клиента Василич подогнал. Жаль, что с твоими пацанами так всё закончилось, – он посмотрел на Валька, – хотя, не со всеми, наверное. Ты вот живой, например… А живым, как говорится, живое. Ну а если ты смерть повидал, то сам Бог с ней ручкаться почаще велел. Деньги, конечно, хорошие, – он пододвинул к Вальку стопку купюр, – но они, Немой, разовые. А ты дело знаешь. Я не могу тебя просто так держать. Вопросов много будет. Твои вон кореша убивцы за все заказы подряд хватаются – коммерсант, жена коммерсанта, дети коммерсанта, бабушка коммерсанта… – Диспетчер махнул рукой, – а ты выбираешь. Гурман. Скажи, чем тебя так блатные расстроили? Хотя, что ты скажешь? Дело твое. Я не мозго-ковырятель и не душеправ. Если есть работа, значит ее кто-то должен делать. Только вот давай, Немой, мы по-другому будем работать. Ты самое тяжелое, но и самое денежное перехватываешь, а братве это не нравится, – косой покачал головой, – многим не нравится, Немой. Конечно, есть у нас правила, с меня они не вправе требовать, кто заказ выполнил, а вот пересечься с ними по работе ты можешь, особенно если искать начнут. А ты за три года стольких к Апостолу Петру отправил… А скольких еще отправишь… Ты, конечно, самородок, но здесь не стройка и ты не ударник бандитского труда. Я Василичу обещал за тобой приглядеть. Он мне маякнул, что ты неудержимый, поэтому я твой бег приостановлю. Дам тебе два очень жирных заказа. После них исчезни. Денег все равно всех не заработаешь, Немой. А как ты понадобишься, я тебе цинкану. А пока подумай, как от братвы и мусоров залегать будешь. Яму себе сделай, схрон, ксивами обзаведись, города поменяй, растворись, короче… Как чифир в банке, – он кивнул на заварку, – крепче станешь – больше заработаешь. Без дела не останешься. Услуги душегубов всегда востребованы, особенно таких, как ты. Значит слушай. Есть один такой гражданин авторитетный, говно он редкостное…