– Пока вы с Василичем в буру резались, да за мужицкое стояли, а Граф с урками рамсил, а потом замиривался, я книжки читал. В библиотечке их всего две было – уголовный кодекс часть первая и часть вторая. А с законами сам знаешь как, люди меняются, а законы нет. Цифры только. Ну ладно, всё, отчаливаю, – договорил Одесса и его лицо стало серьезным и невозмутимым, как на судебном процессе, где, защищая конченного отморозка он словно по волшебству мог превратить его в невинного агнца, если, конечно, сам этого хотел… Или его хорошо об этом попросили. А попросить его могли немногие… Диспетчер, проткнувший на этапе ногу срочника-конвойного заточкой, собиравшегося забрать у Одессы новые кирзовые сапоги, был одним из них.
5 глава - 6
Тверская область. Охотничий домик на озере Селигер, осень 2017 года.
Женя проснулась от того, что запахло едой. На ее кухне никогда так не пахло. А, нет, пахло… Салат цезарь с экологическим йогуртом, который почему-то не прокис, а протух. То ли из-за плохой экологии места, где его сделали, то ли оттого, что она не съела его за шесть часов… Да не важно. Сейчас пахло едой, почти, как у отца, но у отца есть не хотелось, а сейчас она была голодна.
Женька представила какие-то мясные и рыбные блюда из ресторанных карт, которые она не заказывала не потому, что они дорого стоили, а потому, что она не могла их есть. У жаренного карпа с картошкой были жалкие глаза, ростбиф был слишком огромный, а зелени на нем было слишком много.
Она спустилась вниз на запах, и увидела Валька, стоящего со сковородкой у чистой плиты, и втянула носом волшебный аромат.
Валек, не заметив ее… вернее, сделав вид, что не заметил, открыл крышку на чугунной сковороде, и всё волшебство оказалось обычной жаренной картошкой с обычными сосисками. И всё. Никакого волшебства. Хотя нет… Женя поняла, откуда волшебство. Так готовила мама, пока папа со своими друзьями «Ивантеевскими» решал вопросы на стрелках, а они с мамой ждали, что скоро всё будет.
Женя облокотилась на деревянные перила и поняла, что карабкаясь на свою башню, она забыла о многом. Тогда каждая ступенька казалась ей побегом из того прошлого, где мать таскала отцу передачи в СИЗО, в окна их квартиры на первом стреляли, и однажды даже забросили гранату, а мама, когда все заканчивалась, просто брала в руки совок и веник, сметала с пола осколки и выковыривала из серого кафеля над раковиной пули…
Тогда она бежала от охранников с торчащими из-под куртки автоматами, которые отвозили ее в школу, и учителей, которые при виде маленькой Женьки с огромным рюкзаком за спиной вжимались в стену с новогодней газетой.
Она сбегала от Деда Мороза на Новогодней ёлке, которого придурковатый папин телохранитель Родион, никогда не снимающий бронежилет, завалил на пол и обшмонал на входе в спортзал, вытряхнув из мешка подарки.
Она сбежала от ночных поездок на чью-то дачу, где приходилось жить неделями, когда мама боялась смотреть телевизор с криминальной хроникой.
Она сбегала от больниц, где из отца вытаскивали пули и осколки взрывных устройств, заложенных под его первый «Мерседес-Кабан»…
Женя задумалась – раньше она не понимала, почему мама не сбежала тогда? Она снова вспомнила, как мама, улыбаясь, сметала осколки с пола и, встречая отца с простреленной на спине курткой, который клал на журнальный столик автомат, с той же улыбкой спрашивала: «Ужинать будешь?» Теперь поняла… Мама его любила. Просто любила без всяких «но». И тут Женю осенило. Она сбежала не только от проблем, но еще и от счастья, вернее от него она не бежала, она забыла о нем во время побега…
Она вспомнила, как отец подарил ей первый велосипед, который не мог купить с зарплаты тренера. Вспомнила первую поездку на море, когда отец привел их с мамой на закате на пустой берег с бесконечным морем, в котором тонуло закатное солнце и подарил им вечер на своей яхте под алыми парусами, как в любимой маминой книжке…
Тогда Женя думала, что сбегает от суровой реальности. А оказалось… Женя шмыгнула носом, а Валёк повернулся, жестом пригласив ее к столу.